А в другой раз, когда мы уезжали на концерт, ехавшая со мной в купе нетрезвая артистка, «славившаяся» своим скандальным характером, так мне нагрубила, что я хотела сойти, пока поезд не тронулся, и вернуться домой. И сошла бы – от обиды меня «переклинило», но Евгений Александрович взял меня за руку и отвёл в своё купе, сказав: «Со мной поедешь!»

И пригласил всех артистов, которые ехали на этот концерт, и попросил официанта принести шампанского, и веселил нас остроумными анекдотами, а обидевшая меня артистка ходила мимо нашего купе с виноватым видом туда-сюда…

Тогда Моргунов сказал ей: «Дочка! А ну-ка зайди к нам!» Она вошла. «Ты зачем обидела мою внучку?» – спросил Моргунов, под «внучкой» подразумевая меня…

Все расхохотались. А артистка сказала: «Наташ! Прости!» И мы с ней обнялись и расцеловались… Ситуация моментально разрядилась…

А вот с Гайдаем помириться мудрости не хватило. Оба были ранимы и самолюбивы. Оба затаили обиду.

По прошествии времени я начала думать, что хотя, конечно, Моргунов себя повёл ужасно, но ведь и Леонид Иович не нашёл верный тон. Всё-таки Моргунов пришёл с какой-никакой, но дамой. Ему хотелось, наверное, показать себя героем, мужчиной, похвастаться своими актёрскими сценами в материале. И вдруг – вот так, при всех, их выгоняют…

В один из последних дней в Алуште съёмочная группа отмечала в ресторане нашей гостиницы день рождения Саши Демьяненко. Уже всё съели и выпили, но никак не могли разойтись. Посиделки затянулись, и я поняла, что пора идти отдыхать – завтра рано утром выезд на съёмку. И я тихонечко, «по-английски», ушла, но на выходе меня догнал Леонид Иович, предложив проводить до номера («всё-таки поздно – мало ли что…»).

Мы поднялись на этаж, где наши номера – мой, крохотный одноместный, и гайдаевский «люкс» (тоже не шикарный), где они жили с женой Ниной Павловной Гребешковой, – находились рядом.

Я поблагодарила Гайдая за заботу, сказала «спокойной ночи» и вошла в номер. Неожиданно Гайдай шагнул за мной и попытался закрыть дверь изнутри. Я ужаснулась, но вежливо попросила не закрывать, «потому что душно»…

И мы сели – я на краешек стула, а Леонид Иович в кресло у окна – напротив. Ситуация была более чем неловкая… Я начала «заполнять паузу», что-то лепеча про день рождения Саши, про завтрашние съёмки…

И тут в коридоре раздался громкий звук торопливых шагов, и в дверях остановилась Нина Павловна… Я от смущения не нашла ничего умнее, чем заявить: «Мы говорим о работе!» Нина Павловна молча вышла…

Хлопнула дверь соседнего номера. Леонид Иович поднялся с кресла и пошёл к выходу, я двинулась, чтобы закрыть за ним дверь. Но Гайдай неожиданно сам закрыл её изнутри, повернулся и попытался меня поцеловать…

Ух!.. «Умри, но не давай поцелуя без любви!» – так говорила героиня одного из фильмов того времени… Я была девушка цирковая, сильная, с моментальной реакцией, поэтому в одну секунду я Гайдая не только оттолкнула, но и вытолкала из номера, закрыла дверь и заперла её на ключ (прямо-таки сцена с Сааховым из фильма!)… Нина Павловна хоть и маленькая женщина, но «Лёника» своего держала в ежовых рукавицах… Сейчас она, улыбаясь, рассказывает о том, как «Лёник» меня любил (конечно, как героиню фильма – у Гайдая действительно была теория, что режиссёр обязательно должен быть влюблён в своё творение, как Пигмалион в Галатею). Но это сейчас, с позиции времени, возраста, мудрости, прожитой жизни, которая расставила всё по местам, и понятно, что ревновать было не к кому и не к чему…

А тогда Нина Павловна была молодой, горячей и строгой и «блюла» не только «Лёника», но и меня, потому что относилась ко мне с любовью…

Наутро она была со мной натянуто-приветлива. А вот Гайдай со мной не поздоровался и вообще не смотрел в мою сторону. На съёмках вежливо объяснял задачу, глядя сквозь меня, давал команды «Мотор!.. Стоп…», а потом только смотрел в глазок камеры…

Я чувствовала себя ужасно – «без вины виноватой». Я ещё не знала, что мужчины, даже самые умные, трудно прощают обиды и унижения – даже тогда, когда ни обижать, ни унижать их никто не собирался. Но Гайдай, похоже, воспринял всё именно как обиду и унижение…

В общем, съёмки в Крыму закончились для меня невесело. Но есть у этой истории ещё более грустное продолжение…

В поезде в Москву мы ехали в одном купе – Леонид Иович с Ниной Павловной и я…

Не помню, был ли ещё кто-то четвёртый. Но это не имеет значения. Зато очень хорошо помню, как Гайдай жёстко сказал: «Знаешь, я решил, что в фильме тебя озвучит профессиональная актриса!» У меня оборвалось сердце: об этом не возникало и речи – голос у меня был негромкий и нежный, но… мой, и никаких дефектов речи… «Почему?!» – задала я в отчаянии риторический вопрос. Гайдай стал говорить что-то о том, что у меня нет опыта, поэтому мне будет трудно, а у него на озвучание мало времени. Ну, и так далее.

Говорил он это (или мне тогда так показалось) не просто жёстко, а жестоко и мстительно. Причём Нина Павловна перед этим вышла. Значит, подумала я, они между собой договорились. Как же так?! Я разрыдалась…

Я плакала крупными детскими горючими слезами – от обиды и несправедливости, которые почему-то так часто и незаслуженно настигали меня на протяжении всей моей жизни…

Гайдай немножко смягчился, увидев такое искреннее горе, и стал меня утешать, объясняя, что почти всех начинающих актрис озвучивают профессиональные. И никто, тем более зрители, об этом никогда не узнаёт. Что меня озвучит замечательная актриса Надя Румянцева, у которой огромный опыт работы на дубляже, к тому же она «в материале», так как пробовалась на роль Нины и очень хотела её сыграть…

Забегая вперёд, скажу, что да, огромное количество актёров и актрис действительно озвучены другими. Мне и самой часто приходилось (особенно в «перестроечное» время, когда в «коммерческих» фильмах главные роли играли «любимые девушки» спонсоров) озвучивать молодых актрис. И действительно, этого никто не афишировал и никто об этом не узнавал…

Но со мной этот номер не прошёл. В первую очередь в тему «озвучания» вцепились журналисты, считая своим долгом этой темы коснуться или подробно рассказать в любом материале обо мне – будь то просто интервью, или документальный фильм, коих снимается несметное множество, или «парадная» передача к моему юбилею. Почему? Не знаю. Может, от собственной лени – легче же преподнести «остренький» факт, чем сделать передачу или статью о творчестве – для этого ведь надо и фильмы, и спектакли посмотреть, и стихи почитать…

А так – переписал то, что сказали другие, и всё. А может, есть такая порода людей, которым доставляет удовольствие причинять боль (подозреваю, что сегодняшних молодых журналистов на это натаскивают)…

А боль была сильной. Я уговаривала Гайдая (уже понимая, что это бессмысленно), чтобы он разрешил мне самой себя озвучить. Он вроде бы согласился, и в одну из смен меня привезли на тонстудию «Мосфильма»…

Я уже рассказывала о свойствах своего характера – сворачивать горы, если в меня верят, и петь от волнения шёпотом, когда меня «проверяют». Недоверие, крик или враньё вводят меня в ступор… Уже всё понятно?!.