Конец

Н. читает книги и вместо закладок использует наши фотографии, те, что в ряд по четыре, из фотобудок. На этих фотографиях мы всегда целуемся, корчим рожи или не успеваем улыбнуться, глядим мимо кадра. Затвор ловит случайное выражение в снимок.

И вот книжными закладками наши лица соприкасаются со страницами. Я прошу его никогда не останавливаться на сложных моментах, на драмах или убийствах. Я хочу лежать среди путешествий, признаний в любви или на одной из площадей Барселоны. Хорошо, если все так и произойдет с нами, даже когда книга будет отложена в сторону.

Я читаю книги и вместо закладок загибаю уголки хрупких страниц. Со временем переломанные листы уже не указывают на то, где было прервано чтение. Он просит меня беречь печатную гладь. Я просовываю лоб ему под подбородок и не могу ничего обещать. На ночь оставляю книгу раскрытой, жду, что мне приснится Таксим.

В южных городах мы перечитываем путеводители, на полях отмечая рыбные рынки и пешеходные улицы. Нам нравится кочевать из города в город, забредая в палатки к уличным торговцам, чтобы потом готовить ужин на маленькой кухне, чтобы дом пропах ароматом моря.

В солнечные дни на плиту попадают омары и большие креветки, в пасмурные — обязательно готовится рыбный суп. Особенный ритуал — выбирать с прилавка морских ежей, присматривать к ужину красного скорпиона — пухлую колючую рыбу — и мерить килограммами ракушки мидий.

Мы храним эти исписанные путеводители, в некоторых не хватает листов, недостает закладок. Но когда кто-то из нас двоих находит их среди книжных полок, вместе с ними всплывают и площади городов, и вечера у воды. Мы трогаем страницы пальцами и снова уводим в проулок наши разогретые солнцем спины.