Мы с Симлой дошли до внешних ворот. Меня окликнули, я нетерпеливо повернулась и увидела молодого жреца с гостевого двора.

– Госпожа, говорят, ты ищешь барска?

– Да.

– Он не мог далеко уйти, он пил из бассейна, когда пришло послание.

Странное дело… – он замялся. – Можно подумать, что барск слушал наш разговор. Когда я это заметил, он залаял, а когда я снова обернулся, его уже не было.

Мог ли инопланетник понять их? Жрецы говорят между собой на высоком языке, в основном, ментообменном. В их разговоре иногда бывает два-три слова, в все остальное мысленно.

– О чем вы говорили, когда он подслушивал?

– Старший Брат спросил, где ты, – жрец отвел глаза. – Мы… мы немного поговорили о нашем пациенте. Затем Старший Брат сказал, что ты ждешь тех, кто должен принести пораженного ударом, но они так и не появились.

Неужели он бросился искать свое тело? Но почему он не пришел ко мне?

Я лежал на земле, и вокруг пахло землей, растениями, корнями, жизнью.

Запах был густой, навязчивый. Не знаю, далеко ли я отошел от Долины. Я лежал и лизал израненные лапы. Сейчас я был больше Джортом, чем Крипом Ворландом.

Человек? Был ли вообще человек, звавшийся некогда Крипом Ворландом?

Жрецы Умфры сказали, что с территории Осколда не выходил отряд с пустой скорлупкой от человека. Зачем же тогда меня привезли в Долину? Какой цели должен был я служить, каким желаниям – Майлин или моим? Когда я услышал, о чем говорили между собой жрецы, во мне взметнулось подозрение, и я по-новому взглянул на беседу с Оркамуром в саду. Мы говорили о внешних мирах, но, в основном, он хотел знать о людях, вышедших из этих миров, о том, что они делали до того, как стали звездными скитальцами. Мне казалось, что он пытается понять, как я рискнул превратиться в барска ради спасения своей жизни – вроде бы я сделал шаг туда, откуда мог не вернуться, вроде бы я принял такую судьбу на веки вечные.

Когда Майлин заговорила об обмене, в ее словах была логика. Она знала опасность, ох, она прекрасно знала ее, ведь жрецы, которых я подслушал, говорили не только о моем без вести пропавшем теле, но также рассуждали о Майлин и о том, что неоднократно приводило ее в Долину. Был другой, который бегал в зверином теле – возможно, по ее приказу. И обратного обмена сделано не было. И человеческая оболочка жила теперь в Долине, а о теле животного жрецы не упоминали. Может этот несчастный сидит теперь в клетке среди ее маленького народа? Эта удивительно дрессированная труппа может все они или большая часть их были мужчинами и женщинами, а не животными? Не таким ли способом Тэсса набирали животных? Возможно, и то название, которое они давали своим превращенным – маленький народ полностью соответствовало истине? Ей давно хотелось присоединить барска к труппе, она сама признавалась. И я попался в ее ловушку с наивной доверчивостью ребенка. Может, она подействовала на меня какой-то силой, когда мой мозг был смущен и растерян? Но сейчас важно не то, что случилось и чего нельзя изменить, а то, что еще можно сделать. Где мое тело, мое человеческое тело? Живо ли оно вообще? Я должен найти его, обыскав земли Осколда. Правда, я не имел никакого представления о том, что я буду с ним делать, если найду, но горячее желание найти его захватило меня вопреки разуму и логике. Возможно, я был уже не в своем уме.

Теперь меня донимали голод и жажда. Я учуял запахи фермы, человека. Я встал, вздрогнул от боли в лапах и стал продираться между кустами.

Наверное, теперь во мне было больше от животного: человеческое знание было бы помехой в моем охотничьем мастерстве. В тусклом двойном свете я скользил от тени к тени вдоль стены из небрежно сложенных камней, мои ноздри улавливали и классифицировали сведения.

Мясо… С моего языка закапала слюна, в брюхе заурчала пустота. Запах мяса.

Я скорчился в кустах, заглядывая в открытый двор фермы. Там стоял каз, переступая тяжелыми ногами, были также четыре форса – домашние животные, длинная шерсть которых шла на изготовление зимней одежды, прочной и очень теплой. Они недовольно поворачивали длинные шеи, изгибали головы под странными углами и поглядывали на стену. Один из форсов глухо и тревожно закричал: если я унюхал его, то и он, по всей вероятности, узнал о моем присутствии. Но ни одного из них я не мог взять, они были в полтора раза больше меня. Довольно близко от моего укрытия бродила птица с длинными ногами и острым клювом, который все время что-то склевывал с земли. Птица приближалась ко мне и, видимо, не чувствовала опасности. Я выскочил из-за куста и схватил ее. Птица завертелась с такой скоростью, какой я от нее не ожидал, и больно клюнула меня, едва не лишив глаза.

Только быстрое отступление спасло меня от новой атаки, и я отскочил, понимая, что легко мог лишиться зрения. По всей вероятности, барски были достаточно хитрыми охотниками, но я-то не был барском. Животные подняли шум, и я поспешно убежал довольно далеко, прежде чем болевшие лапы и утомленные легкие заставили меня остановиться.

В моем новом теле ночь не ослепила меня. Я видел в темноте, как днем, вероятно, ночь и была днем для барска. Перед рассветом я жадно съел, конечно, не как лакомство, какое-то змееподобное существо, которое извлек из щели между камнями в русле ручья. Затем я отыскал дупло в поваленном дереве, забрался в него и уснул, просыпаясь время от времени, чтобы лизать лапы в надежде, что они смогут нести меня дальше. Я решил, что лучше перенести путешествие с дневного времени, когда меня могут увидеть, на ночь, что было более естественно для барска. Я дремал в дневные часы и ковылял дальше, когда всходила луна.

Три кольца вокруг лунного диска ярко сияли в эту ночь. Я поднял голову и, не успев сдержать порыв, завыл низким воем, который был как бы эхом звучавшего во мне крика. Этот крик был не просто приветствием, обращенным к небесному страннику. Что-то было в этом удивительном зрелище, привлекающем и удерживающем взгляд, и я понимал, почему жители Йиктора приписывают этому феномену психическую силу.

Луна Трех Колец означала могущество, власть, но я жаждал только одной власти – той, что вернет мне мое тело. Я вернулся к ручью и снова принялся за охоту несколько более успешно, потому что на этот раз напал на теплокровное животное, пришедшее на водопой. Я пировал как Джорт, отогнав на время еды человеческую память. Затем я вдоволь напился и принялся осматриваться, ища дорогу, вдоль которой следовало идти.

Я пошел по тропе, ведущей с востока на запад через лес, потому что кустарник вдоль главной дороги кончился и осталось открытое пространство.

Земля Осколда не была густо заселена, по крайней мере, в этой части. До наступления зари я прошел мимо второй крепости, такой же, как и та, где я сидел, только при этой был поселок. Это был лагерь с бараками для тех, кого не могли вместить стены. С восточной стороны расхаживали часовые, и было привязано несколько рядов верховых казов. Мне показалось, что силы Осколда были в полной боевой готовности, как бы ожидая вторжения врага. Я прошел довольно близко от одного каза. Он принюхался и заорал, и его собратья подхватили вопль. Люди закричали и осветили фонарями хижины. Я поспешно юркнул назад.