Вздохнув, я решил выждать и, поразмыслив, пришел к выводу, что это даже выгоднее. Если суда спутаются при конце прилива, пираты захватят и следующую смену течений. Приходилось признать, что Дашер прав, мои действия зачастую скоропалительны.

Я засел в зарослях папоротников и стал следить, как пираты готовят бриг к плаванию. На реях появились паруса, один за другим, сначала нижние, затем верхние. На парусах плясали тени матросов, работавших на реях. Призрачная команда неестественных размеров и меняющихся пропорций появилась на колышущемся выбеленном фоне.

Я наблюдал за призраками, движущимися в ритме бьющихся парусов и под аккомпанемент пения пиратов. В мозгу снова всплывали сказки о людоедах. Я казался себе Робинзоном Крузо. Один на острове, напуганный черными танцующими тенями. Я не знал, что хуже: сидеть спиной к ужасным джунглям или отвернуться от пиратов? Так я сидел и дрожал, поглядывая на окружавшие меня заросли. Никогда я не чувствовал себя столь одиноким, никогда так не жалел себя. Менее дня был я на острове, но как мне хотелось поскорее убраться отсюда!

И чтобы усугубить мое жалкое состояние, тут еще, как нарочно, спустился туман. Он закрыл солнце и смахнул тени с парусов. Добрался до деревьев, а потом и до кустов, в которых я притаился. Липкий и холодный, он разбросал по листьям бисер водяных капель. Я промок до костей.

Очертания шхуны и брига расплылись, голоса пиратов, казалось, доносились с суши. По джунглям передвигались таинственные угрожающие фигуры, все больше напоминавшие мне дикарей. Падение капель воды, шуршание папоротников казались мне приближающимися шагами босоногих людоедов. Куст я принял за перья головного убора дикаря, сломанный сучок смотрел на меня зловредным мрачным оком.

Когда я уже не смог этого дольше выносить, нож как бы сам собой поднялся, и моя рука потянулась к канату. Я перепилил узел. Бриг медленно начал разворот, канат сполз с дерева, как большая белая змея, скользнул сквозь папоротники в направлении воды. Судно подхватило течение, канат скрылся в воде.

Послышался крик, разнеслась над бухтой ругань, потом все слилось в шумную неразбериху. Бриг парил над туманом, паруса распростерты, как крылья, на реях мелкие блошки людей. Скрип, удар, лопаются снасти, ломаются реи. Блошки посыпались в воду, перекрывая все остальные звуки, раздались короткие вопли разрываемых акулами пиратов. И вот бриг остановился.

Конечно, я опять не подумал, что произойдет дальше. Прищуриваясь, стараясь разобрать сквозь туман, какой ущерб нанесен судам столкновением, я вдруг услышал плеск и скрип весел.

Лодка приближалась очень быстро, раздался грубый возглас:

– Осторожно! – и почти сразу же – шорох днища, севшего в береговой песок.

Рассудив, что пираты близко, я замер. Слева от меня вынырнул из тумана бородатый скелет. Он размеренно ступал, наклонившись вперед, очевидно, держа на плече швартовый конец. За ним пятился другой, вытягивая невидимый в тумане канат. Казалось, они волокли за собой лишь висевшую в воздухе влажную мглу.

Неясно было, тот же канат они использовали или взяли новый. Но я понимал, что пираты выберут самое толстое дерево и постараются тщательнее закрепить бриг, чтобы освободить его от вынужденных объятий с «Апостолом».

Я притаился, но когда пираты протопали мимо, вышел на пляж по их следам.

Через несколько шагов я увидел лодку. На песке был лишь нос, весла торчали в уключинах, она словно поджидала меня. Я подбежал к носу – ни якоря, ни колышка в песке. Столкнув ее в воду, я пошлепал за ней и услышал журчание.

Не переставая шагать, я обернулся на звук. У ближайшего дерева спиной ко мне croял тот, что поздоровее, под ногами его по песку струился темный ручеек. Он лениво повернулся к бухте, застегивая штаны.

Ноги мои налились свинцом, их невозможно было оторвать ото дна. Пират ринулся к лодке.

Он не кричал, слышалось, точнее,- угадывалось какое-то утробное урчание, доносящееся с его стороны. Это был почти беззвучный дикий крик бешенства, и я услышал его. Очнувшись, я налег на лодку, прыгнул в нее и вцепился в тяжелое весло.

Пират пересек пляж, вот его лохмотья уже плещутся в воде. Я отталкиваюсь веслом, лодка уходит на глубину, но оборванец догоняет, и вот он уже уцепился за корму. Он наваливается на борт, подтягивается – я все отпихиваюсь ото дна, которое отдаляется, вот я уже его едва достаю.

Человек поднимается над бортом, окровавленная повязка украшает его голову. Это тот нытик, которого угостил зубодробительной пощечиной капитан Грейс. Орать он, оказывается, был не в состоянии из-за дефекта повязки.

Вот он уже захватил борт локтем, вот плечи его нависли над лодкой, он начал переваливаться.

Крупный, сильный мужчина, руки толще моих ног. В глазах – зловещие искорки, не предвещающие ничего доброго.

Я в очередной раз отталкиваюсь ото дна… но до дна уже не достать, весло нерешительно повисает в воде, но вдруг резко дергается, я чуть не вылетел с ним из лодки. Глаза пирата вылезают из орбит, повязка соскакивает, за бортом вскипает кровавый бурун, в тумане исчезает серп плавника, и на вспененной воде покачивается лишь повязка.

Всхлипывая от ужаса, я хватаюсь за весла. Осторожно проползаю вдоль берега,

съеживаясь от неизбежного скрипа уключин, от плеска воды под веслами- даже грести как следует не научился! Несколько оправдывало меня то обстоятельство, что лодка была рассчитана на четырех гребцов. Очень скоро у меня уже ныли руки, и горела спина.

Справа угадывалась темная полоса джунглей, слева вынырнули два столкнувшихся парусника. Меня подхватило благоприятное береговое течение и позволило отдохнуть от каторжной гребли. Добравшись до горловины гавани, лодка натолкнулась на приливный поток. Приходилось ждать отлива.

С берега раздались крики, на них ответили с судов. Сначала я услышал имя исчезнувшего, потом к нему добавились ругательства, все более горячие и изощренные. Происшествие, конечно, поразило пиратов таинственностью, необъяснимостью. Бесследно исчез член команды вместе с лодкой. Я ухмылялся при мысли, какой страх я им внушил, какое вызвал замешательство. Как и все моряки, пираты суеверны. Они заглянут в свои запятнанные кровью души, и их обступят призраки загубленных на острове людей.

Когда начался отлив, парусники все еще оставались нераспутанными, пираты продолжали перекликаться. Отдалившись от берега, лодка попала в отливное течение и вынесла меня в море. Тут я снова взялся за весла, направляясь на запад.

Лодка ныряла в волнах, отлив стремился вынести меня в открытый океан, на восток, я боролся с ним, опасаясь, что если потеряю землю из виду, то не смогу сориентироваться. Я греб бездумно, механически, сосредоточившись на стуках и скрипе весел.

За час я одолел лишь сотню ярдов, но обогнул, в конце концов, южную оконечность острова. Передо мной тянулись пляжи, по которым я ходил с Дашером, но скоро их поглотила белесая мгла. Отлив больше не мешал мне, наоборот, нес в желаемом направлении сквозь туман, сползавший со склонов острова;