– Скорей! – крикнул я. Горн едва улыбнулся:

– Здесь спешка не нужна, мистер Спенсер.

«Дракон» взгромоздился на гребень волны и начал опускаться. Вода устремилась нам навстречу. Держа одну руку за спиной. Горн сжал в другой спусковой шнур и, пригнувшись, смотрел вдоль ствола.

Через его плечо я видел врага. До него было едва сто ярдов. Он поднимался на волне, распуская в стороны пену, похожую на оскаленные зубы. Из жерла его пушки вырвался клуб дыма, и в тот же момент Горн дернул за шнур.

Я стоял рядом с пушкой. Выстрел оглушил и ослепил меня. Палуба под ногами дрогнула от отдачи. На моих руках внезапно появилась кровь, кто-то страшно кричал.

– Они выстрелили цепью, – сказал Горн.

Этот выстрел вырвал из нашей команды двоих. Рулевой упал у штурвала, и «Дракон» сошел с курса. В то же мгновение Роланд Эбби ткнулся в меня. Из его разорванного затылка хлестала кровь. Я покачнулся, и он соскользнул на палубу.

– Мы попали в него? – выдохнул Эбби. Горн уже чистил ствол. Дым рассеялся, стало видно, что верх борта «Апостола» разбит, большая пушка уткнулась носом в развороченную палубу. Черная шхуна разворачивалась.

– Попали, – заверил я его. – На все сто! Баттерфилд опустился на колени рядом с

Эбби и прижал руку к его затылку, но кровь хлестала сквозь пальцы.

– Зеленые, – пробормотал Эбби;

– Тихо, тихо, – я запахнул его куртку, потому что он задрожал. В него попал заряд, предназначенный для меня. Я удерживал его как жертву для пиратской пушки; Но он улыбался мне, глядя здоровым глазом. Глаз угасал.

– Зеленые, – повторил он. – Зеленые Лужки. Я уже вижу. – По телу прошла судорога, и он умер улыбаясь,

Баттерфилд мокрыми от крови пальцами опустил веки канонира.

– Джон, – сказал он. – Возьми штурвал. Я уже бежал к штурвалу, когда Горн крикнул вдогонку:

– Мистер Спенсер, держите их по левому борту. Что бы они ни делали, держите их на прицеле.

Мне пришлось стоять над мертвым рулевым. Он лежал ничком, и я был благодарен за то, что не видел его лица. Но то, как солнце касалось его волос, как были прижаты к бокам его руки, наполняло меня жалостью к этому человеку, ко всем остальным, а больше всего – к самому себе.

У нас по одному борту сосредоточено четыре маленькие пушки, нет даже народу, чтобы их обслуживать. «Апостол» в состоянии маневрировать вокруг нас, как пожелает Грейс. Одним бортовым залпом он может снести все мачты. Что тогда произойдет?

Я видел себя пригвожденным к штурвалу, труп мой поведет мертвого «Дракона» по океану, и черви будут точить его месяц за месяцем. Тут с палубы послышалась песня. Начал ее Горн, но остальные подхватили, включая и капитана. При звуках «Стального сердца» жалость моя испарилась, я встряхнулся и крепче сжал спицы рулевого колеса.

«Апостол» направлялся к нам, волоча за собой на буксире лодки. Я повернул штурвал, и шхуны начали кружить.

Грейс стоял у штурвала, увенчанный своим ярким пером. Я попытался представить себе, о чем он думает. Если бы я был на его месте, я бы сэкономил порох, загнав «Дракона» на рифы, где море само могло бы сыграть роль убийцы. Подождав немного, я увидел, что его марсель дрогнул. Видимо, я угадал его замысел.

Посмотрев на горящий бриг, я повернул штурвал до упора. «Дракон» направлял бушприт поочередно на остров, на прибой и в открытое море. Накренившись с полными парусами судно повернулось на месте, как волчок.

Маневр застал Грейса врасплох. Как будто собачонка, которую он вознамерился загнать в угол, развернулась и пытается проскользнуть у него между ног. Пушки наши лишь на мгновение оказались на линии огня, но Горн мастерски воспользовался этим.

Фок-мачта «Апостола» хрустнула в середине. Она закачалась и наклонилась, матросы на рее вцепились в такелаж. Наконец, она с треском рухнула, люди посыпались как созревшие фрукты, половина мачты рухнула в море. За ней последовал кливер, и «Апостол» метнулся в сторону, запутавшись в парусах и такелаже.

Как зонтик, вытянутый по ветру, кливера «Дракона» тянули его к рифам. Все оставшиеся матросы занялись парусами, у пушек остался лишь Горн. Он чистил и заряжал, подтягивал орудия к борту.

Пираты срезали разбитую стеньгу фок-мачты. Мы влетели на крыльях своих парусов под покров дымовой завесы горящего брига. Когда мы вынырнули оттуда, «Апостол» был уже перед нами. Он поспешно дал бортовой залп, и мимо просвистели ядра. Я снова переложил руль, и Горн пригнулся к пушке.

Я не мог наблюдать за его выстрелом. Бриг вертелся в течении, мне пришлось маневрировать, чтобы с ним разойтись.

Но я услышал торжествующий крик нашей команды. Когда повернул к «Апостолу», то увидел, что его разворачивает ветром, паруса лихорадит. Я подумал, что Горн попал в руль или перебил рулевые канаты. Очевидно, это был смертельный удар, так как красный флаг исчез, вместо него вверх ползло белое полотнище с пятнами ржавчины. Бартоломью Грейс сдавался.

Я вместе со всеми завопил от восторга. Но на палубе Горн ожесточенно спорил с капитаном. Они стояли лицом к лицу, потом Баттер-филд отвернулся и пошел в мою сторону. Горн следовал за ним по пятам.

– Марсель убрать! – крикнул Баттерфилд на ходу. Он подошел ко мне, лишь мельком взглянув на убитого матроса. – Идем борт к борту, Джон.

– Сэр, опомнитесь, – заклинал Горн.- Белый флаг для него не имеет никакого значения.

– Для меня это дело чести,- с апломбом заявил Баттерфилд.

– Но не для Бартоломью Грейса,- Лицо Горна выражало отчаяние. – Он задавит нас, сэр. Он бросит полсотни пиратов против нас, шестерых. Флаг – это уловка, ничего более. Я уже был свидетелем таких трюков.

Горн стоял перед носом капитана. Все, что Баттерфилд мог видеть, была широченная грудь Горна с горами мышц. Но капитан не отворачивался. Он смотрел перед собой, как будто Горна не существовало.

– Джон, борт о 6орт, – повторил он.

– Не надо,- умолял Горн.

Я посмотрел на «Апостола», на белый флаг. Горящий бриг, как комета с огненным хвостом, дрейфовал между ним и «Драконом», направляясь к пиратам. Я понял, почему Грейс сдался.

Из-за странной игры течений и ветра бриг и «Апостол» неуклонно сближались.

– Они сгорят, – ужаснулся Баттерфилд.

– Пусть сгорят! – крикнул Горн. Капли пота, покрывшие его лоб, стекали сквозь слой пороховой копоти, оставляя полосы.- Сэр, умоляю вас.

– Ну, хватит, – отрезал Баттерфилд. – Мы англичане, а не дикари.

Горн еще крепче сжал кулаки. Его била дрожь, лицо покраснело. Он шагнул ко мне, и я был готов к тому, что он смахнет меня в сторону и схватит штурвал, чтобы отвернуть прочь. Но он лишь быстро сбежал вниз и исчез на капитанском трапе.