Следующий сон пациентки, представленный в двух частях, служит иллюстрацией как позитивного потенциала, так и возможных ловушек, характерных для стадии Гекаты:

«Я нахожусь в туалете, но когда пытаюсь открыть дверь, чтобы выйти, оказывается, что ее заклинило. Я отчаянно стараюсь открыть дверь, громко стучу во все стены, но соседи меня не слышат. Мне приходит в голову, что всю оставшуюся жизнь я проведу в туалете. Я в ужасе. Теперь я осознаю, что моя паника ничего не даст, и сажусь на унитаз. Я понимаю, что раньше никогда не пыталась открыть дверь, просто толкая ее; единственный выход — довериться своей внутренней сущности и перестать бояться. Я по-прежнему не верю, что смогу отсюда выбраться, но при этом стараюсь расслабиться и позволить своей внутренней сущности стать моей спутницей, что бы ни произошло, ибо все, что я знаю, — это то, что оставшуюся часть жизни останусь запертой в туалете. Я подошла к двери и уже готова была ее крушить. Я взялась обеими руками за дверную ручку, но дверь открылась без всяких усилий…

Мужчина, перешедший навесной мост, стучался в ворота. Голос из-за двери предложил ему позвонить в колокольчик. Он позвонил, ворота открылись, и он оказался в шумном средневековом городе. Он шел в уличной толпе и остановился у двери сапожника. Он вошел в маленькую комнату, где в одиночестве на треножнике сидела смуглая темноволосая женщина в коричневой накидке с капюшоном. Мужчина подошел к ней. Она сказала, что чинит человеческие души — соединяет души, разделенные пополам. Все происходит так, словно она сшивает вместе две половины сердца».

Первая часть этого сновидения отражает шизоистерический паттерн, характерный для начальной фазы анализа; с помощью данного паттерна пациентка Энн защищается от болезненного комплекса. Она обращается к расщепленной части своей психики, где может найти свои подлинные эмоции. Согласно ее описанию, туалет — это «самая интимная и единственная теплая комната в доме». Она ходила туда плакать. Однако сновидение показывает, что контейнер, содержащий негативные аффекты, который в ее представлении является безопасным, становится тюрьмой, где она ощущает себя заключенной.

Энн вспомнила, что в ночь, предшествующую ее заключению в туалете, она закрывала дверь перед Китти, кошкой своей подруги, которую та ей на время отдала. Таким образом, она закрывает дверь перед темной женской Тенью. Энн не любила кошек. Мать ей сказала, что женщины подобны кошкам, поэтому им нельзя доверять. «Вы никогда не узнаете, когда они собираются вас укусить или встать и сказать: „С меня хватит!“» Но когда она закрывает дверь, чтобы защититься от кошачьей Тени, то оказывается в тюрьме, которую создала своими руками. Энн отрывает себя от глубинной сущности Гекаты, которая могла бы помочь ей справиться с болезненными эмоциями. Ее Эго не остается ничего иного, кроме пути развития истерической личности.

Однако сон продолжается, и во второй его части Энн уже в состоянии сесть на унитаз и успокоиться, доверившись своей внутренней сущности. Способность сдерживать свои негативные аффекты нейтрализует истерию и позволяет ей избежать своей шизоидной тюрьмы. Таким образом, Энн может открыть дверь, больше не испытывая потребности в «туалетном комплексе», чтобы себя защитить.

Вторая часть сновидения на архетипическом уровне показывает конструктивный потенциал, к которому может привести такое личностное развитие. Заставляя нас сделать полный круг, этот сон предлагает интересные контрапункты и даже некоторые представления об образах, увиденных Эллен в одном из ее первых сновидений (см. с. 85).

В сновидении Эллен отец звонит в колокол, собирая членов семьи на молитву Богу Отцу. В сновидении Энн мужчина также звонит в колокольчик, при этом имея совершенно иную цель и установку. Он ищет вход, не дожидаясь, чтобы его позвали, и представляет собой символ власти, существующий в психике женщины. Молодой человек входит в шумный и людный город, сильно отличающийся от пустынного, выжженного и разрушенного города в сновидении Эллен.

В обоих случаях Анимус приводит нас к архетипу Гекаты, который в сновидении Эллен оказывается расчлененным, а в сновидении Энн не только целым и невредимым, но и принявшим человеческий, а не кошачий образ, что свидетельствует о близости Эго к интегрированному состоянию. Вместо того чтобы стать источником подавляющей истерической тревоги, женщина во второй части сновидения Энн, внешне сохраняя свою темноту, действует очень творчески — чинит человеческие души, что перекликается с титулом Гекаты, которую называли Проводница человеческих душ и Исполняющая сердечные желания. Она сшивает разорванные кошачьи тени, выполняющие функцию психического сосуда, приземляя Эго, давая ему точку опоры в женской Самости. Она соединяет в себе образ кошачьей Тени и темный аспект фемининности, исцеляя расщепление, собирая воедино все, что было разбито.

В первой части сна Энн Эго сна находится в туалете, собирая свои части и соединяясь со своей внутренней сущностью. Во второй части туалет становится треножником, который также символизирует темный, покрывающий аспект фемининности, так как треножник представляет собой трипод. Следовательно, этот женский образ возвращает нас обратно к дельфийской Пифии и самой Кассандре.

Таким образом, мы видим, что Геката представляет собой ядро проблем женщины-Кассандры, а также архетипический образ, который отражает тему посредничества.

В Северной Европе эта богиня носит имя Викка или Виккен, что означает «пророчица»; считалось, что ведьмы обладают вторым зрением[175]. Слово wych в переводе с анхмюсаксонского означает «мягкий», «устойчивый»[176]. Это посреднический аспект ведьмы, который описывают авторы «Молота ведьм», перечисляя качества женщин, «приближенных» к дьяволу: «Они более впечатлительны и больше готовы к тому, чтобы испытывать на себе воздействие невоплощенного духа». Они подобны флюидам, не имеют частного мнения и не могут сдерживаться. Они «болтливы и не способны скрывать от себе подобных то, что знают благодаря колдовскому искусству». Ведьма — это змея, которая прячется под землю, подпитывается дьявольщиной в своей темноте, а затем сливается с окружающими людьми. Она оказывается «более горькой, чем сама смерть», поскольку является посредницей дьявола, через которую тот может добраться до земли, чтобы наслать на людей порчу. Женские эмоции — ее «необычные аффекты и страсти» — похожи на «грозные и бурные» морские приливы, которые являются причиной того, почему все царства мира были покорены женщинами[177].

Средневековая инквизиция была уверена в том, что ведьмы совершают противоестественные деяния. Это не имеет ничего общего с истиной. Английское слово «ведьма» и немецкий эквивалент Нехе означают «мудрая женщина», и ее мудрость или знания прежде всего имеют отношение к природе.

Согласно Спинези, «ведьмы сознательно закаляли свою душу, чтобы вступать в любые близкие отношения, которые могли быть ослабляющими или возбуждающими, созидающими или разрушающими природными ритмами». Их искусство включало в себя глубинное понимание природы, «оттоков и притоков нуминозных инстинктивных сил в приливе, урожае и приплоде скота»[178]. И они использовали свои знания для исцеления и сохранения плодородия.