Они не смогли подъехать прямо к крыльцу – работники расчищали сугробы у самого утра, но не справлялись. У Лу были ледяные пальцы, а свою белую перчатку она потеряла в снегу.

— Какая же снежная зима в этом году! — воскликнула мама, втаскивая Тони и Лучезару в холл. — Вы замерзли, милая?!

— Немного, — пролепетала Лу.

— Даже посинели! Приехали в гости, а мы тут вас снегами и морозами, ха-ха! Алена! Горячего чаю! Неси самовар! Ужин будет чуть позже. Тоша, почему ты так поздно предупредил о приезде?

— Все вышло спонтанно, — пробормотал Антон. — Богдан хотел приехать, но вряд ли у него получится. Все дороги замело.

— О! Надо же! — сказала Анна Ильинична, и по сему огорченному возгласу Тони понял, что маме сейчас  глубоко… не до Райяра.

Тони помог Лу снять влажное пальто, а Алена, тоже наэлектризованная любопытством, набросила на плечи девушки шаль.

— Просто студентка и сотрудница? — накинулась на Тони мама, когда Лучезару увели к камину.

— Невеста, —признался Тони и обреченно вжал голову в плечи, ожидая подзатыльник. 

Затрещина прилетела ощутимая. За годы жизни с вендиго в маме накопилась сила не только магическая. 

— Слава богам, у нас есть гусь в кладовке и Боранские прислали отличного вина! Проведете Рождество у нас! — деловито сообщила Анна Ильинична, заглядывая в гостиную, откуда доносился басовитый рокот Алены и дрожащий голосок Лу.

— Мам! — вскричал Антон, понимая, что решение принято и обжалованию не подлежит. — До Рождества три дня! Мы же с собой ничего не взяли!

— Для Лучезары я что-нибудь подберу из одежды. И лавка, чай, не на другом конце света! Сходите завтра вдвоем – что надо, купите!

— Да, хорошо, — простонал Антон.

С другой стороны, теперь у него есть несколько дней, чтобы обсудить с отцом и братом стратегию противостояния наступающему Гриду. В Академии начинаются каникулы. Его семерка в полном составе допущена к сессии.  И он… так устал.

— Такая молоденькая, — пробормотала мама, рассматривая невестку через щель.

Хорошо, что она еще не знает, что Лу – ее невестка, подумал Антон. Впрочем, Анна Ильинична из тех людей, что не побоится гнева Богини, а запросто оспорит решение Белолики… и будет права. Тони даже явственно услышал ее ответ в голове: «Какая-такая свадьба? Спонтанная? Чушь это вся твоя спонтанность! Я на твоей свадьбе не гуляла! А значит, не было никакой свадьбы!»

— У нас тринадцать лет разницы, — покаялся Тони.

— Ерунда, — нетерпеливо проговорил отец. — Лет через шестьдесят даже не вспомните. Идем. Влад скоро будет здесь, я отправил его с поручением.

— В такую погоду? — удивился Антон, поднимаясь за отцом по лестнице.

— Он пошел осматривать дом. Боранские продают Лебединую усадьбу, не слышал разве?

— Нет, — помедлив, ответил Тони, почувствовав в душе укол сожаления.  

Боранские, дальняя родня Федотовых, построили Лебединую Усадьбу в дар Георгию, надеясь, что наследник станет проводить лето у Лебединого Озера, в самом красивом, по мнению Антона, месте Старого Края. Не дождавшись внимания царственного родича, Боранские выставили дом на продажу. К нему присматривались немногие: и цена была высока, и в моде были виллы у моря, с неизменными яхтами и подводной охотой, до которой были особо охочи драконы-Федотовы. От Олевки до Усадьбы было рукой подать. Тони часто мечтал, что однажды купит Лебединую Усадьбу. Он столько раз бывал там в юношестве, что знал окрестности Лебединого Озера не хуже, чем земли своей семьи. Но если дом присмотрел себе старший брат…

— Влад решил прикупить собственности? — суховато поинтересовался он.

— Решил. Но не себе, — отец разместился в кресле у камина. Вытянул ноги к огню, лукаво посматривая на сына, обронил: — Если бы сегодня я не узнал о твоей невесте, не видал бы ты Лебединой Усадьбы как своих ушей.

— Вы… мне? — изумился Антон, с трудом поняв, о чем говорит Макар Гаврилович. — Для меня?

— Мы с твоей мамой решили на ерунду не размениваться, — веско и с явной гордостью сообщил отец. — Один подарок, но существенный. Влад тоже не обижен, ему достались мое влияние… да и немалые деньги в политическую карьеру вложены, — Макар Гаврилович достал из кармана твидовых брюк телефон, пробежался глазами по экрану и хмыкнул: — Лебединая Усадьба теперь твоя. Муниципалитет Старого Края одобрил сделку заочно. Только что Влад написал. Внутри, пишет, все довольно прилично, Боранские вкладывались, от того и цена… хм… несколько велика. Ну да ладно. Я ведь знал, что тебе там нравится. Отделку поменяем, мебель… ну это пусть жена молодая решает.

— Но как ты узнал, что я женюсь? — до Тони все еще не доходило, что Усадьба теперь принадлежит ему. — Я не говорил тебе, что везу сюда невесту.

Макар Гаврилович сощурился на огонь.

— Ты ведь мой сын. Я знаю каждую ноту твоего голоса. Тебе достаточно было сделать небольшую паузу перед тем, как назвать ее имя. Лучезара. Та девушка… Марта… она была здесь только на моем приеме в честь выдвижения Влада на пост вице-председателя Фонда?

— Да, — сказал Антон.

— Ты никогда не делал паузы перед ее именем, — Макар Гаврилович еще раз хмыкнул. —  Лучезара знает, кто ты?

— Да.

— И что Дара у тебя нет, а есть только дом, пусть большой и красивый, но… ты принципиально не берешь деньги у семьи. Или ты передумал?

— Ко мне вернулся Дар, — коротко сообщил Антон.

— Ну тогда… — Макар Гаврилович нахмурился, — ты уверен, что твоя избранница не…

— Он вернулся ко мне вчера, мой Дар. Из-за Лу. Она знает, кто я. Она знает гораздо больше. Это она спасла меня восемь лет назад.

…— Та самая девочка, — задумчиво кивнул отец, когда Тони закончил свой рассказ, достаточно подробный… но не полный, разумеется.

Мамину реакцию на свадьбу без родни и со специфическим набором гостей он еще мог предугадать, но как прореагирует на это папа, посмеется или расстроится, можно было только гадать.  

— Я надеялся, что рано или поздно она объявится. Что я смогу сказать «спасибо» лично, — произнес Макар Гаврилович.

— Давай отложим благодарности… на некоторое время. Не смущай Лу еще больше, — быстро проговорил Тони. — У нее сейчас испытание: мамиными дифирамбами моей идеальности как сына и потенциального мужа и историей служения роду Олевских от Алены Михайловны.

— Не забудь про чай и ужин, — хохотнул отец, — они сейчас будут упражняться, кто лучше накормит худенькую, бледненькую, измученную учебой девочку.

Антон, воочию представив Лу в завалах пирожков и прочей сдобы, с трудом подавил желание бежать вниз и спасать любимую от неминуемого переедания. Оставалась надежда, что Лу выдюжит, божьей помощью или благодаря хорошему аппетиту.