Серен облачилась в одежду из шкуры северного оленя, расшитую пучками цветных кружев и связками бус, с привязанными к ним двумя маленькими луками со стрелами и набором других амулетов. Затем она повязала на лоб повязку с густо нашитыми орлиными перьями. С этого венка из перьев свисали маленькие металлические колокольчики, помогающие призывать служащих шаманке духов. Задачей всего облачения в целом было защищать ее от нападения враждебных духов или демонов. Вид шаманских одежд и венка из орлиных перьев напомнил мне вырезанных в камне лесных и северных оленей с птичьими клювами: и те и другие призваны помогать успешному переходу душ мертвых в нижний мир.

На Дарье было платье из фиолетового шелка, с широкими полосами из оленьей шкуры и цветными кружевами на спине. На голову она надела повязку с перьями сокола, а на шею — большое сияющее оловянное зеркало, в котором обитал дух-помощник. Это зеркало показывало, что Дарья принадлежит к небесным шаманам. Таким образом, могущество обеих шаманок открывал о две сферы существования, обычно недоступные людям: верхний и нижний миры.

Все было готово для церемонии. Саяна начала отбивать ритм по медной тарелочке. Чтобы обеспечить благосклонность местных духов-покровителей, две шаманки разбрызгали молоко, водку и разбросали просо по соседнему обо. Затем Серен разложила деревянные дощечки вокруг оленьей головы так, что они образовали квадрат и смежный с ним треугольник. Горящим можжевеловым сучком она разожгла сперва огонь, а затем прикурила сигарету и отсутствующим взглядом уставилась в медленно разгорающееся пламя, как будто теряя контакт с этим миром.

Внезапно она вскочила и подхватила лежавший наготове плоский бубен из шкуры северного оленя и деревянную палочку, обтянутую медвежьей шкурой. Все эти атрибуты представляют самых могучих животных мира монгольских шаманов: орла и сокола, северного и лесного оленей, медведя. Духи этих животных, чей язык шаманка выучила в ходе обучения и посвящения, поддерживают ее во время ритуала. А я еще раз убедился в том, как тесно монголы, буряты и тывалары связаны с миром животных.

Теперь уже обе шаманки безостановочно били в барабаны. Серен танцевала, двигаясь по кругу и меняя темп движений, призывая своего верховного духа и духов-помощников песней. Она заклинала их не подпускать к нам злых духов и позаботиться о нашем добром здравии. Плоский барабан-бубен — самый важный инструмент шамана, поскольку его звук не только помогает шаману входить в транс и призывать духов, но также служит символическим «транспортным» средством для восхождения души в верхний мир. Через час или около того Серен в изнеможении опустилась на землю, встала на колени перед обо и коснулась земли своим венком из перьев. Она отпустила духов и вернулась душой и сознанием в обычную жизнь. Церемония завершилась.

На пути обратно в Кызыл Серен, все еще обессиленная, метко сформулировала цель шаманства: «Мы, шаманы, пытаемся с помощью благосклонных к нам духов укреплять здоровье и гармонию между людьми, народами, животными — и во всей природе вообще».

Каракорум был центром величайшей империи всех времен, — однако столица этой империи исчезла с лица земли. Направляясь к этому таинственному месту, мы с Терезой остановились в маленьком городке Цецерлег, где только недавно был снят карантин, установленный из-за вспышки чумы. До захвата власти коммунистами в 1921 г. здесь был один из крупнейших буддистских монастырей Монголии, Заяын-Хурээ. Главный храм новыми властями был превращен в универсальный магазин, а большинство храмов поменьше и общих залов были разрушены. В остатках комплекса в 1960 г. открылся музей.

Во внутреннем дворике музея нас поджидал сюрприз: двухметровой высоты каменная резная колонна, основание которой покоится на панцире каменной же черепахи. Такие стелы использовались в Китае с незапамятных времен для доведения до всеобщего сведения важных законов и постановлений. В верхней части стелы вместо обычных для Китая изображений драконов я увидел волчицу, стоящую над младенцем. Но ведь легенда о волчице, вскормившей своим молоком человеческое дитя, связана с основанием Рима! Мое удивление еще более возросло, когда на стеле я нашел тексты на согдийском и брахми, то есть написанные иранским и индийским письмом. Эта стела, датируемая 571 г. до н. э., была еще одним свидетельством международных связей Монголии периода раннего Средневековья. Верхняя часть стелы иллюстрирует первобытный миф того времени, когда тюркские племена населяли Монголию. Согласно этому мифу, волчица вырастила в пещере ребенка-сироту и, соответственно, дала через него жизнь 10 отцам-основателям тюркских племен.

Старый монах из ближайшего монастыря Баян-Дэлгэруулех (Баян-Дэлгэр — населенный пункт в Центральном аймаке Монголии. — Примеч. пер.) показал нам музей. В пыльных помещениях мы видели церемониальные одежды кочевников, детали обстановки юрт, музыкальные инструменты. Затем мы вошли в небрежно реконструированный зал собраний буддистского монастыря. На стенах висели пожелтевшие фотографии, вырезки из газет и картины, иллюстрировавшие историю революции. На одной из картин был изображен генерал Сухэ-Батор с окровавленной саблей, убивающий лежащего на земле монаха, чей свиток с изображением божества-покровителя втоптан в грязь. На другой картине танки и солдаты с примкнутыми к винтовкам штыками надвигались на монастырскую братию.

Дрожащим голосом монах сказал:

— Это случилось в 1936 г. в Цецелеге. Я был младшим послушником, когда прошел слух, что на монастырь вот-вот нападут. Мы по ночам прятали самые ценные книги и святыни в пещерах в горах. Когда красные бандиты явились, вскоре они поняли, что многих статуй не хватает. Тогда они убили нескольких монахов под предлогом, что те украли народную собственность.

Остальных жестоко пытали, чтобы вырвать у них информацию о тайных хранилищах. Но они остались непреклонны и умерли в страшных мучениях. Монах, оказавшийся нашим собеседником, спасся благодаря своим родственникам, сумевшим за несколько дней до нападения тайком пронести в его келью солдатскую форму. Сорока с лишним тысячам монахов повезло меньше: они были расстреляны по приговору в шпионаже в пользу Японии, агитации и контрреволюционной деятельности.

Сегодня невозможно представить, что Каракорум когда-то был столицей империи. Овцы и верблюды пасутся на месте города, единственным напоминанием о котором остались три монументальные гранитные черепахи, служившие опорами для каменных стел с выбитыми текстами. Черепаха — символ стабильности и долголетия. Только такому сильному и долго живущему животному можно было доверить нести имперские письмена, предназначенные для вечности. Символ остался — город же полностью исчез, разоренный временем и грабителями. В течение многих лет даже точное местонахождение Каракорума вызывало споры, поскольку многие исследователи отождествляли его с уйгурским городом Орду-Балык, который был на несколько столетий старше. Его руины были, наконец, обнаружены в 1889 г. во время последней экспедиции Николая Пржевальского, правда, уже после его смерти.

Последние сомнения относительно принадлежности поля с редкими остатками булыжной кладки рядом с буддистским монастырем Эрдени-Дзу городу Каракорум были развеяны в 1949 г. советским археологом Сергеем Киселевым.