Дверь захлопнулась, а я свернулась калачиком. Как же я устала. Это невыносимо. Нельзя так жить. Нельзя.

Рыдания сотрясали тело. Я была отвратительна сама себе. Идеальные пары – мечта человечества. Почему же светлая мечта превратилась в черную, прогнившую похотью. Тихие шаги заставили сжаться еще сильнее. Я не хочу больше. Неужели он вернулся так быстро?

Острожное касание к плечу вызвало бурю паники. Это не Тимур. Дурнота сдавила горло.

– Не тронь меня! Не тронь! – выкрикнула, отползая от Алика. Он склонился надо мной, обеспокоенно рассматривая.

– Кристина Анатольевна, вам плохо?

– Нет, нет, – быстро прошептала, но продолжала отползать.

Только не снова. Если и этот будет прикасаться, то я не выдержу.

– Я еду принес, – тихо сказал, показывая на прикроватную тумбочку, где теснились стакан и тарелка с дымящимся блюдом, от аромата которого желудок болезненно сводило.

– Спасибо, – прошептала, напряженно ожидая, когда он уйдет.

Но брюнет все так же стоял, продолжая сверлить меня взглядом. Хотелось просто послать его куда подальше.

Алик протянул ко мне руку, зачем не знаю, но отстранилась, визгливо приказывая:

– Не прикасайся!

Он выпрямился и, зарывшись в свои волосы рукой, осмотрел кровать. Я не понимала, чего ему надо. Но так ничего и не произошло. Опустив руку, Алик с жалостью взглянул на меня и вышел, прикрывая за собой дверь.

Чего они все прицепились ко мне? То один, с похабной улыбкой, то другой, с жалостью. Кому нужна эта жалость. Нужна помощь и все. Простое человеческое участие.

Стерев слезы, осторожно села, морщась от ноющей боли в мышцах. Решила поесть, сил надо набираться. Мне потребуется много сил и терпения. Мягкое и вкусное мясо таяло во рту – просто изумительно. Смаковала его, удивляясь. В жизни не пробовала ничего подобного. Вареная картошка смотрелась дико рядом с этим кулинарным шедевром. А чай в стакане и того больше. Порция была явно мужская, но я не оставила ни крошки – все съела через силу. Бесподобно. Интересно, они покупали еду, или кто-то из троих оказался великим поваром? Живот растянулся и благодарно отяжелел. Выбралась из кровати, прихватив одеяло, которое порядком мешало и надоело, направилась в ванную комнату. Сидеть взаперти не собиралась. Я не буду покорной, пока голова работает.

Выглянув за дверь, осмотрела пустой коридор и вышла, прислушиваясь к мужским голосам. Пробралась в ванную комнату, где без проблем вымылась, с силой шлифуя себя мочалкой.

Я пыталась стереть следы его пальцев, отпечатки губ. Кожа стала красной, но все равно хранила воспоминания о Тимуре. Это было бесполезно. Нам не привыкнуть, это будет снедать нас изнутри каждый час, каждую минуту нашей жизни. С силой отбросив от себя мыльную мочалку, включила напор посильнее. Холодная вода для разгоряченной кожи была подобна кипятку! Опаляла так, что дух захватывало. Невольно завизжала от неожиданности, не сразу сообразив выключить воду.

– Дура, – выдохнула, обхватывая себя за плечи. Нет, ну надо было быть такой глупой!

– Крис! – взревел Тимур, взламывая дверь в ванную комнату.

Я от его ора на месте подскочила, удивленно глядя, как блондин вваливается в небольшую комнату, а за ним Алик, только Серый оставался в коридоре, жадно выглядывая из-за плеч товарищей.

– Чего? – испуганно выдохнула, прикрываясь от мужчин.

– Ты чего кричала? – требовательно вздохнул Тимур, осматривая меня с ног до головы.

– Вода холодная, – ответила, краснея от ухмылок Весельчака.

– Ну ты, Крис… – окончание реплики блондин съел, но мне и так было понятно, что он матюгнулся. – Мы подумали, что с тобой что-то случилось.

– А-а-а, – протянула, поглядывая на него исподлобья.

Вот неужели непонятно, что надо выйти.

– Бабы, как курицы, такие же тупые, – услышала «лестный» отзыв Серого о моих умственных способностях.

Блондин еще раз прошелся по мне взглядом, от которого щеки стали гореть так сильно, что холодная вода теперь как раз кстати. Мужчины, наконец, догадались оставить меня одну, прикрыв дверь со сломанным замком.

На этом злоключения не закончились. Выбравшись из душевой кабинки, обмоталась полотенцем и вернулась в комнату под глумливые шуточки Весельчака. И чем больше он говорил, тем отвратительнее я себя чувствовала. Нет, определенно бежать. Я не хочу попасть в руки этого садиста. То, что он мне обещал, было ужасно даже на слух. И уж тем более я не собиралась почувствовать это все на себе.

Укладываясь в кровать, решила немного отдохнуть. Даже задремала под тихие, глухие звуки голосов мужчин, разглядывая потолок. Спорили они о чем-то очень жарко, то и дело затихая. Жаль, нельзя было подслушать, о чем они говорят. Обрывки слов, что я успела урвать, не давали мне ничего. При чем тут топливо и вагоны? Да, собственно, мне нужно было планировать побег, а не чужие разговоры слушать.

А потом настала тишина, и именно она и заставила напрячься. Настороженно прислушиваясь к ней, села на кровать. Скрипнула половица, и я замерла, даже дышать перестала. Кто бы это мог быть? Еще раз услышала шорох уже ближе. Слезла с кровати, отходя к окну. Настороженно ждала, что будет дальше, надеясь, что это блондин, а не один из его прихвостней. Не знаю почему, но мне стало очень страшно.

Дверь скрипнула, и в комнату вошел хмурый брюнет. Вздрогнула, когда встретилась с ним взглядом. Он так стремительно подошел, что даже вскрикнуть не успела. Широкая ладонь закрыла рот, пугая до икоты.

– Кристина Анатольевна, я помогу вам сбежать, – прошептал Алик, настойчиво глядя мне в глаза. – Вы хотите сбежать от Тимура?

Кивнула, выдохнув ему в ладонь: «Да».

– Хорошо, – успокаивающе прошептал и отнял ладонь. Потом так же резко схватил за руку и потянул за собой в коридор. Шел он очень быстро, я еле-еле успевала ноги переставлять, запоздало вспоминая про припрятанную одежду. Я не планировала сбегать в одном полотенце. Чуть застопорившись на лестнице, хотела объяснить мужчине, что мне нужно вернуться.

Правда, меня никто слушать не стал, а так же, как это делал блондин, бесцеремонно закинули на плечо и понесли.

– Алик, – возмущенно прошептала, упираясь руками в его спину. Ну что за манеры, пихать в лицо свою нижнюю часть спины и все, что ниже?

Если ягодицы Тимура навевали эротические картинки, то чужие – отвращение.

– Алик! – чуть громче возмутилась, но ответ был тот же – молчание.

Хмурый стремительно пересек гостиную и вышел на улицу. Солнце клонилось к закату. А я горестно вздохнула, вечер обещал быть пугающе насыщенным. Как-то не верилось в добрые помыслы брюнета. Надеюсь, ему не то же самое хочется, что и Весельчаку, и уж совсем страшно становилось от мысли, что они могут быть заодно.

Услышала звук открывания дверцы авто. Потом и сама оказалась в салоне машины. Не той, в которой меня сюда привезли. Салон провонял запахом табака, сидеть неприятно. Дверца захлопнулась, а я нерешительно следила, как Алик обошел машину и сел на водительское сидение.