— Шарлотта, здесь, в пустыни Святого Антония, мы с Тошаном поженились. Я даже хотела привезти тебя сюда, чтобы твои глаза выздоровели. Здесь есть часовня и миниатюрная копия базилики Лурда, что во Франции.

— Меня прооперировали, и теперь я снова вижу, — заметила девочка. — Но я все равно с удовольствием сюда бы приехала.

Сердце молодой женщины сжалось. Ей показалось, что с того странного вечера, когда состоялась их с Тошаном свадьба, прошло много лет. Они добрались до пустыни на санях, обезумевшие от любви и желания наконец принадлежать друг другу.

«Я не могу рассказать Шарлотте, что мы ночевали в кольце лиственниц, у огромного костра, — подумала Эрмин. — Как же мы были счастливы… И свободны! Тошан говорил мне такие приятные вещи, был нежен и внимателен…»

Приходилось признать, что ее супруг переменился. Он заверял ее, что любит, как в первые дни брака, но на самом деле стал более строгим и слегка отстраненным.

«По крайней мере, днем, не ночью… когда мы спим вместе, что случается редко».

— Ты видела, Мимин, какой густой идет снег? — спросила Шарлотта.

— Да, но ведь мы в надежном укрытии!

Поезд тронулся снова. Эрмин решила снять шляпку и шубу. Мужчина, один из вошедших на последней остановке пассажиров, который как раз раскладывал свои вещи, посмотрел на нее с восторгом. Она была ослепительна — белокурая, с розовым румянцем и округлыми грудями, угадывающимися под шерстяным жилетом.

Проходили часы. Шарлотта, чтобы не скучать, смотрела в окно.

— По-моему, я только что видела лося! — воскликнула она, когда они проезжали по редкому лесу. Ветви деревьев трепал порывистый ветер. — Он был громадный!

Они перекусили сэндвичами с сыром, приготовленными Мирей, съели каждая по оладье. Эрмин снова накормила малыша, который вел себя на удивление спокойно. «Я зря так боялась этой поездки, — размышляла она, баюкая сына. — Подумать только, завтра утром мы проснемся в Квебеке! На вокзале возьмем такси и спросим у водителя совета, какой выбрать отель. Нам нужно хорошее заведение!»

Чтобы приободриться, она достала из сумочки визитную карточку Октава Дюплесси с его номером телефона.

«Вот этот господин удивится, когда я ему позвоню! — подумала она. — И еще сильнее — когда я скажу, что звоню из Квебека и решила пройти прослушивание. Хотя боюсь, на директора Капитолия мое выступление не произведет никакого впечатления. Ханс сделал все, что мог, но ведь он не настоящий преподаватель вокала. А значит, я всего лишь подмастерье!»

Шарлотта спала. Было, по подсчетам Эрмин, около трех пополудни. И вдруг молодая женщина, которая тоже было задремала, вздрогнула. Что-то ударило в стекло. Это была сосновая ветка. Послышался бесконечно долгий скрежет, похожий на крик агонизирующего чудовища с телом из железа, чугуна и древесины. Рядом от страха закричал ребенок.

— Что случилось? — испуганно спросила Шарлотта.

— Не знаю, — ответила Эрмин. — Не бойся!

За окнами ничего не было видно. Бушевала метель, швыряя в стены вагона охапки густых холодных хлопьев снега. По проходу пробежал подросток с наспех повязанным шейным платком.

— Впереди завал, — прокричал он. — На пути упало несколько сосен!

Состав остановился с ужасающим скрежетом, так резко, что некоторые пассажиры упали со своих мест. Эрмин взяла Мукки на руки. На несколько минут в вагоне стало тихо, потом разразился целый концерт дискуссий и возгласов, перекрываемых завываниями ветра. Мужчины открывали двери и выходили из поезда, чтобы лучше узнать, что происходит.

— Произошел несчастный случай или авария, — встревоженно предположила Эрмин, обнимая Шарлотту. — Лучше сидеть здесь, выходить нельзя ни в коем случае!

Их соседка издала испуганный возглас. Своему мальчику, который собрался было вскочить с места, она приказала вернуться.

— Весной были такие дожди, что образовался оползень, — сказала она, обращаясь к Эрмин. — Рельсы съехали вниз по склону холма. Как же я тогда испугалась! Еще немного, и поезд лег бы на бок!

— Я вас понимаю, — ответила молодая женщина. — Господи, не хочется думать, что могло случиться что-то нехорошее!

— Видно, что вы не слишком часто читаете газеты, — качая головой, заметила мать семейства. — Я немало поволновалась, когда стала ездить этим поездом! Однажды локомотив сбил лося. Бедное животное отбросило на обочину, из окна я видела его окровавленное тело. А поезд даже не замедлил ход!

Шарлотта едва сдержала крик ужаса. Ей было очень жалко несчастного лося. Эрмин вздрогнула: в купе проник поток ледяного воздуха. Она снова надела шубку и шляпку, но сперва как следует закутала девочку и Мукки.

— Какой у вас спокойный малыш! — сказала соседка по купе. — Я наблюдала за вами, он пьет молоко и засыпает, потом снова кушает, и так без конца. Он совсем не похож на вас, у него такие темные волосы и смуглое личико…

— Он вылитый папа, — отрезала Эрмин, не сочтя нужным уточнять, что отец ее ребенка — метис.

Они с соседкой обменялись еще несколькими банальностями. Шло время, но состав все так же стоял на месте. Благодаря любопытству некоторых мужчин, не скупившихся на комментарии, они узнали, что нужно расчистить железнодорожные пути и устранить поломку в паровом котле.

— А на дворе уже стемнело, — пожаловалась Шарлотта. — Мы не сможем устроиться на ночь в отеле!

— Я очень удивлюсь, если мы прибудем в Квебек до ночи, моя девочка, — сказала соседка. — Будет чудом, если мы доедем до озера Эдуар. Мы серьезно выбились из расписания. Даже не думайте о том, чтобы переночевать в Квебеке.

Услышав эти слова, Эрмин подумала, что видит кошмарный сон. Похоже, ее эскапада все-таки оказалась крайне неудачной. Несмотря на очень теплую одежду, молодая женщина вдруг поняла, что страшно замерзла. Малышка Шарлотта готова была заплакать от разочарования. И все же, будучи разумной и сильной духом девочкой, она продолжала укачивать забеспокоившегося Мукки.

В вагон вошел аккордеонист. Это был седовласый кудрявый старик с разделенной надвое бородой. Посмеиваясь, он наигрывал «Рядом с моей возлюбленной». В песне говорилось о белокурой девушке, и выбрал он ее, наверное, увидев золотистые волосы Эрмин, потому что, проходя мимо, бросил на молодую женщину многозначительный взгляд.

— Сдается мне, поездка окончена, дамы, — сказал он, извлекая из своего инструмента последнюю вибрирующую ноту.

Почти тотчас же в вагон вошел представитель железнодорожной компании с рупором в руке.

— Дамы и господа, придется покинуть поезд. Мы не можем ехать дальше. Из поселка Лак-Эдуар приедут повозки, чтобы забрать женщин и детей. Пассажиров поезда устроят на ночь в туберкулезном санатории. Прошу вас, возьмите с собой свой багаж. Отсюда до Лак-Эдуара две мили пешим ходом, вдоль железнодорожных путей.

— А метель? — с беспокойством спросила Эрмин. — Вы же видите, на улице метель!