— Не совсем, — протянул Костя. — Точнее — совсем не.

— Думаю, часов до четырех я протяну без тебя, — подсказал отец и тоном боевого генерала добавил: — Действуй!

Санников задумался. Интересно, зачем Василий звонил Ларисе? Краем глаза он, естественно, отметил, что Лариса вышла следом за ним, когда он распрощался. Тогда он решил, что это простое совпадение. А выходит… Зачем же она за ним выходила? Может быть, они были раньше знакомы? Санников почувствовал укол ревности. Чувство было новое, незнакомое, неприятное.

Чем дольше он пытался решить эту головоломку, тем больше возрастало беспокойство. В конце концов, решив положить конец неизвестности, Константин позвонил Василию.

— Очень, очень кстати, — обрадовался тот. — Передай Ларисе, чтобы обязательно со мной связалась. Срочно!

— Одну минуту! — прервал его радостную тираду Санников. — Мне не нравится слово «связалась» — это раз. И второе: позволь поинтересоваться, зачем тебе так спешно потребовалась моя невеста?

Последние слова он произнес с некоторой угрозой, и Василий рассмеялся.

— А я и не ведал, что ты такой ревнивец! Санников, что она с тобой сделала? Я ж тебя полжизни знаю! — Василий развеселился не на шутку, но Санников гнул свое.

— И все-таки: что случилось? — спросил он как можно спокойнее.

— Тот мужик, помнишь, я еще вчера о нем рассказывал? Пробил я его все-таки вчера. Результат пока, правда, мизерный. Но надеюсь с помощью Ларисы его разговорить.

Санников старательно морщил лоб несколько секунд, прежде чем вспомнил о каком-то мужике, который вроде кого-то застрелил.

— Не понимаю, какая тут связь: при чем тут Лариса?

— Ну, старик, извини, — как-то разом скис Василий, — я думал, ты в курсе…

— Может быть, и в курсе, — неопределенно ответил Костя. — Только хотелось бы знать — в каком.

— Ну, — мямлил Вася, — твоя Лариса… того… это…

— Я сейчас тебя убью, — тихо предупредил Санников. — Найду и убью. Не тяни!

— В общем, она сказала, что знакома с ним, — выдал наконец Василий.

— Но ведь ты не называл ни имени, ни фамилии.

— Она сама назвала. Сама вызвалась помочь.

— Постой-постой, а как, говоришь, фамилия этого типа?

— Он не тип, Костя, в этом-то все и дело. Он нормальный здоровый мужик. Причем стопроцентный мужик, который действительно может взять в руки ружье и шарахнуть в кого угодно, будь то депутат или даже президент. Только вот ревность для такого мужика — причина жидковатая. Тут он страдать должен, а не палить. Я с ним все тесты провел, какие только возможно. И Кеэттела, и MMPI, и еще десяток.

— Про фамилию — не расслышал.

— Ну не могу я! — взмолился Василий. — Спроси у Ларисы!

— Она на работе, вернется поздно.

— Ладно, — сжалился Василий. — Как другу. Но — поклянись! — никому! Ты ведь знаешь, чем я рискую!

— Знаю, — съязвил Костя. — Рискуешь тем, что я тебя задушу, если не скажешь.

— Малахов. Александр. Говорит тебе о чем-нибудь?

— Кое о чем… Спасибо, дружище.

Санников положил трубку и забарабанил пальцами по столу. Позвонил в консультацию и с сожалением узнал, что к нему на сегодняшнее утро записались на прием. Если он не хотел опоздать на работу, нужно было брать ноги в руки. Но такие мелочи, как работа, его сейчас интересовали мало.

Костя прислушался к себе. Что там копошится внутри? Неужто обида? И это у него — закаленного в боях с пациентами психотерапевта! Еще несколько дней назад он был убежден, что способность обижаться на кого бы то ни было навсегда покинула его как архаизм. А оказывается, он отбросил ее, как ящерица отбрасывает хвост только для того, чтобы в один прекрасный день он отрос снова.

А обида была сильной, и больше всего он был обижен на собственную глупость и слепоту. Теперь вспомнилось все: и трогательная забота женщины со скорой — «Вы женаты? Ухаживаете за отцом сами? Намучились?», и заплаканное лицо Ларисы каждый день. О чем она плачет? О том, что дружка посадили. А коллеги стремятся помочь ей выбросить его из головы, а потому знакомят с холостыми мужчинами. Тот-то, насколько помнится из Васиного рассказа, был женат.

Похоже, его просто-напросто использовали, чтобы залечить душевные раны. Это случается. Мужики на приеме не раз плакались на эту тему. Женщины громко кричат, что их бросили и обманули, тогда как брошенные и обманутые мужчины предпочитают никому об этом не рассказывать. Таким образом складывается общественное мнение: мужчина — подлец, женщина — жертва. Избитый трюк! Но он-то, как специалист, знает, сколько мужчин, поверивших в эту сказочку, разбили себе лбы.

Из кухни донесся громкий шорох. Ага! Летучая мышь оклемалась! Очень хорошо! Если он оставит ее здесь, то это будет хорошим поводом, чтобы, вернувшись с работы, Лариса тут же позвонила ему и попросила приехать…

Нет, он больше не будет играть роль «отдушины» — так, кажется, это у женщин называется. Он спасет ее прямо сейчас, заранее, чтобы истребить необходимость личной встречи в зародыше. Санников распахнул дверцы стенного шкафа и успел ухватить неприятную тварь, пока она обалдела от света. Сунув мышь в полиэтиленовый мешок, валявшийся на кухне, Костя шагнул к двери и проверил замок. Его можно было спокойно захлопнуть. Брать у Ларисы ключи не было никакой надобности. Все. Он уходит!

С сожалением оглядев квартиру и вдохнув напоследок запах Ларисы, которым она была пропитана, Костя подхватил дрожащий пакет и вышел, хлопнув дверью. Под ноги ему упал лист бумаги. «Это еще что?» — Санников никак не мог выйти из образа старого сицилийского ревнивца. Он поднял листок, без зазрения совести развернул его и стал читать.

«Если вас интересует информация о ваших родителях, приезжайте сегодня по этому адресу:…». Записка была короткой и почему-то показалась Косте зловещей. Кто-то, судя по адресу, звал Ларису за город. Кто-то не подписавшийся под своим обращением. Что она сделает, прочитав эту записку? Ясное дело — помчится сломя голову. Позабыв о том, что с некоторых пор кому-то приходит в голову украшать ее двери летучими мышами. А вдруг этот тип… или типы…

Костя сунул записку в карман. Он, конечно, решил, что с Ларисой у него ничего не сложится, но отпустить ее одну за город неизвестно к кому — это уж слишком. Вот если бы он об этом не знал, тогда… Костя на минутку представил себе такую ситуацию и похолодел. С ней может случиться все что угодно. В голове всплыли слова Ангелины Павловны: «Ее родители — страшные люди». Стало быть, их знакомые могут оказаться еще почище. Он не позволит ей поехать туда одной. В конце концов он… Что, интересно, он? И кто он такой, чтобы ей запретить?

Уничтожить записку легко. Но так же легко написать вторую, а если понадобится — третью и четвертую. «Я не вправе бросить ее в таком положении, — нежно подумал Санников, но тут же тяжело вздохнул. — Сколько проблем у девушки? Первая — тетушка, скрывшаяся в доме престарелых, вторая — друг в тюрьме, третья — мышиные шутники, и наконец — неизвестный корреспондент, знакомый с родителями. В принципе — не так уж и страшно. Три проблемы можно выделить в одну и назвать "родственники". Четвертую отнести к разряду нелепых случайностей, и получится все как у людей. Пусть тот, кто не имеет проблем с родственниками, бросит в нее камень!»