* * *

К Василию Санников добрался достаточно быстро.

— Готов оказать первую помощь, — сообщил он обалдевшему другу.

— Ты чего-то не понял. Мне твоя Лариса нужна, а вовсе не ты.

— Она мне кое-что рассказала, — уклончиво ответил Константин. — Но прежде, чем я тебе это перескажу, хотелось бы вникнуть в суть дела.

— А ты не в курсе? — пряча глаза, спросил Василий. — Ну, что у твоей невесты… Я ведь вчера порылся в документах, нашел ее фамилию.

— Конечно в курсе! Да, была у нее несчастная любовь. С кем не случается? И у тебя была. И даже у меня.

— Все понимаю, только в толк не возьму, когда вы успели познакомиться, — пробормотал Василий. — Вроде еще совсем недавно…

— У нас была любовь с первого взгляда. Как это там в «Крестном отце»? Удар грома! Или молнии? В общем — удар. Вот!

— Ну ладно. Раз ты все знаешь… В общем, мужик этот мне нравится. (Извини.) Выходит, что он сначала ушел из семьи. Увез Ларису в Архангельск. Начал там дело, и оно у него сразу пошло. Перспективы были заманчивые. Интересней его питерских. И вот тут он совершенно необоснованно бросает все, приезжает в Санкт-Петербург, берет охотничье ружье и палит в помощника депутата. И все это, заметь, на фоне абсолютно нормальной психики. Спрашивается — зачем?

— Зачем? — с интересом спросил Костя.

— У следствия все просто. Считают — ревность.

— Это он сказал?

— Нет. Он вообще молчит. Это выведено из показаний дочери. Она утверждает, что звонила ему накануне в Архангельск и сказала, что у мамы появился близкий друг.

— И он тут же взял и поехал?

— Ага. Поехал и пальнул. Не убил он его чудом. Если бы не телохранители, кончил бы на месте.

— А зачем ты хотел видеть Ларису?

— Помнишь, я тогда ушел со встречи? А Лариса еще выбежала за мной… Ну так вот: Малахов этот только крестики мне по тестам ставит, а так — молчит все время. И на следствии молчал, потому его ко мне и доставили. А тут я с отчаяния решился на крайнюю меру. Сказал ему, что его знакомая Лариса только что ему привет передавала.

— И что он?

— Видел бы ты его лицо! По нему вихрь пронесся. Надежда, любовь, отчаяние. И, что самое главное — заговорил! Спрашивает: «Вы давно ее видели?» «Только что», — отвечаю. «У нее все в порядке?» Я пожал плечами: «Вроде бы — да. Может быть, хотите с ней встретиться?»

— А он? — с упавшим сердцем спросил Костя.

— Подумал немного, сник и говорит: «Нет. Смысла нет». И снова — молчок.

— А что по тестам?

Василий порылся в папке и вытащил несколько бумаг с цифрами.

— Вот, смотри сам.

И пока Санников внимательно просматривал результаты, коротко обрисовал портрет подследственного:

— Человек мужественный, открытый, общительный, сильный. Единственный недостаток — отсутствие проницательности. Но, похоже, в бизнесе ему это не мешало. Стало быть, это касается только взаимоотношений с людьми.

— А это что? — ткнул Санников в столбик слов.

— Этот тест нам ничего не дал. Мы его вегетативную реакцию регистрировали на слова. Старый метод, но часто помогает. Хотя в нашем случае — полная галиматья.

— Я смотрю здесь…

— Вот-вот, на слова «жена», «любовник», «ревность» он реагирует спокойно. Зато мощную реакцию вызывают слова «долг» и «дочь». Как тебе?

— Непонятно.

— Да-а-а уж, как говаривал Киса Воробьянинов.

Санников оторвался от бумаги и посмотрел на Василия.

— Спровоцировать пробовали?

— В каком смысле? А, это ты про свой «метод провокации», который на четвертом курсе на всех испытывал? Не смеши!

— Так ведь работало же!

— Оставь!

— У тебя клиент где?

— В кабинете. Там Татьяна над ним колдует. Она врач, проверяет со своей колокольни. Но вроде тоже отклонений не видит.

— Ты ж хорошего мужика под монастырь подведешь, Вась. Как жить потом будешь?

— Санников! — взорвался Василий. — Ты что несешь?

Но, увидев, что Костя смеется, расслабился.

— Ладно. Он твой. Даю пятнадцать минут. Но только потому, что ты хороший специалист и почти доктор наук, понял?

— О чем речь!

Через несколько минут Татьяна вышла из кабинета, и Василий увел ее к себе для сравнения результатов. Санников набрал в легкие побольше воздуха и вошел к Малахову.

— Здравствуйте, я второй следователь группы, — представился он.

Малахов даже головы не повернул в его сторону, продемонстрировав полное безразличие. Костя впился взглядом в соперника. Он был высок, широкоплеч, с правильными, мужественными чертами лица и красивой сединой в коротко остриженных волосах. Хемингуэй и Ален Делон в одном флаконе. С таким тягаться…

«Успокойся, — приказал себе Костя. — Во-первых, ты не собираешься с ним тягаться. Во-вторых, последние два дня Лариса провела не с ним, а с тобой…» Он сел за стол напротив Малахова и заговорил быстро, с натиском:

— Вы не удостоите меня даже взглядом? А ведь я пришел сообщить вам новости. Причем новости весьма и весьма любопытные.

Санников говорил эмоционально, с каждым словом — все быстрее. Малахов теперь смотрел на него и даже подался немного вперед.

— Я могу вам сказать совершенно точно, что сразу же отмел версию о вашей ревности к жене. Да-да, не удивляйтесь. Более того, я вычислил вас.

Тараторя без остановок и пауз, Костя все-таки отметил, что Малахов напрягся и сжал руки в кулаки.

— Вы не могли не сделать того, что сделали. Просто не могли, я ведь вас понимаю как человек. Это был ваш долг.

Он неожиданно замолчал, перегнулся через стол и пристально смотрел на Малахова. Тот явно слушал Костю с нарастающим напряжением, но во время паузы овладел собой и откинулся назад.

— Я ничего не понял. — Он старался говорить спокойно, и, нужно отдать ему должное, у него это получилось.

Санников встал и прошел к окну. Заложил руки за спину и сказал тихо:

— Ваша дочь…

Вот тут он и взорвался. Костя почувствовал его горячее дыхание у самого уха.

— Оставьте ее в покое! Ира здесь абсолютно ни при чем, — орал Малахов. — Слышите, вы? Не сметь…

Санников повернулся к нему с видом крайнего изумления, и Малахов отпрянул. Закрыл глаза. Медленно, устало опустился на стул.

— Хоть режьте, больше не услышите от меня ни одного слова.

— Да? А что передать Ларисе? Ей ведь тоже несладко в последнее время приходится.

— Играете? — усмехнулся Малахов. — На том, что болит?