Ноубл еще сильнее затянул платок на щее Макгрегора, его лицо побагровело, и он попытался высвободиться из лап Крауча.

– Теперь у меня есть за что бороться. Предупреждаю тебя, Макгрегор, не вмешивайся в мою жизнь или приготовься распрощаться с собственной! – Ноубл резко убрал руки, и шотландец упал бы на пол, если бы не державший его Крауч. – Избавься от этого хлама, Крауч! – велел Ноубл и, повернувшись, направился в библиотеку.

– Ты полагал, я так просто все забуду, Уэссекс? Неужели ты думаешь, что я позволю тебе убить еще одну ни в чем не повинную женщину, как ты убил Элизабет? Думаешь, я допущу, чтобы ты издевался над этой женщиной, как издевался над своей первой…

Джиллиан вздрогнула, когда один из Тремейнов, помогавший Краучу выставить джентльмена за дверь, съездил шотландца локтем по зубам. Решив, что непременно поговорит со слугами о их манере провожать раненых гостей по ступенькам парадной лестницы, она направилась к библиотеке. «Если Ноубл считает, что это происшествие сойдет ему с рук, то он ошибается!» Приоткрыв дверь библиотеки, она увидела Ноубла. Он стоял к ней спиной, и Джиллиан уже была готова заговорить с ним, когда он вдруг изо всей силы стукнул кулаком по столу. О Боже, он даже не поморщился, хотя она была уверена, что ему больно. Джиллиан тихо закрыла дверь и оглядела слуг, вернувшихся в холл, чтобы там прибрать. Они старались не встречаться с ней глазами, и все, за исключением лежавшего на полу Тремейна, вскоре куда-то исчезли.

– Тремейн-второй, – указала она на дворецкого, – я хотела бы поговорить с вами.

– Разумеется, миледи. – Он опустил засученные рукава и поправил галстук. – Я буду в вашем распоряжении, как только кончу помогать мистеру Краучу.

– Нет, сейчас, Тремейн. – Со строгим видом, подражая Ноублу, Джиллиан старалась говорить высокомерно. Подражание ей не очень удалось, но все же принесло свои плоды. Тремейн, сделав еще пару попыток улизнуть, медленно поплелся за Джиллиан вверх по лестнице в ее малую гостиную.

– Вы дольше всех служите у лорда Уэссекса. – Джиллиан старалась, чтобы ее голос звучал жестко, но, взглянув на вытянувшееся лицо дворецкого, она почувствовала себя безжалостным людоедом. – Объясните мне, что означает вся эта сцена в холле.

– На самом деле дольше всех его милости служит Хиппи, – уточнил Тремейн, переминаясь с ноги на ногу.

– Хиппи?

– Гиппократ, мой старший брат, главный кучер его милости. Нашу маму тянуло к классике.

– Понятно. А… не могу удержаться, чтобы не спросить об имени Тремейна – камердинера?..

– Он Плутарх, миледи.

– Правда? Совсем другое дело. А вы?

– Одиссей, миледи. – Тремейн, вздернув подбородок, посмотрел на Джиллиан.

Ошарашенная полученными сведениями, Джиллиан усердно старалась прогнать даже намек на усмешку со своих губ. Она покрепче их сжала, не позволяя растянуться в улыбку, и наконец перешла к сути дела:

– Я не могла не заметить, Тремейн, что между вами и двумя другими братьями существуют разногласия. Не будете ли добры объяснить мне их причину?

– Это довольно долгая история, мадам, – переступив с ноги на ногу и откашлявшись, ответил Тремейн.

– У меня нет времени выслушивать долгие истории, Тремейн-второй, – Джиллиан взглянула на каминные часы, – так что если вам удастся ее сократить, я была бы весьма признательна.

Дворецкий еще раз откашлялся и сжал перед собой руки, как мальчуган, приготовившийся отвечать урок. Джиллиан со вздохом села, поняв, что ее вряд ли ждет укороченная версия.

– Все началось много лет назад, мадам, когда мы жили в Оксфордшире. Там по соседству с нами жила хорошенькая девушка по имени Клара.

– Ах, здесь замешана женщина! – обрадованно заметила Джиллиан. – Обожаю романтические истории. И сколько лет было этой симпатичной Кларе?

– Во время недоразумения ей было восемь, миледи.

– Восемь? – удивленно взглянула на него Джиллиан. – Не восемнадцать, а восемь?

– Да, миледи. Я же сказал, что это было очень давно.

– Господи, что же могло вызвать такую вражду между тремя братьями, что вы и по сей день не помиритесь?

– Она, то есть Клара, обещала пойти со мной на ярмарку, миледи.

– И, полагаю, не сдержала своего обещания?

– Да, миледи.

– Она пошла с вашим вторым братом?

– Нет, миледи.

– С самым младшим?

– Нет, миледи. Она предпочла компанию Джейбеза Уилсона.

– Тогда почему вы все еще враждуете, если она пренебрегла всеми тремя? – осторожно спросила Джиллиан в полной растерянности.

– Хороший вопрос, миледи.

– Ну и что же? – поинтересовалась Джиллиан, надеясь, что он еще что-нибудь скажет, но так и не дождалась продолжения.

– Боюсь, дальше не стоит вспоминать.

Джиллиан едва удержалась от желания задушить дворецкого, но решила не копаться в причинах семейной вражды, а вернуться к своему первому вопросу.

– Тот джентльмен, что лежал на полу холла, кто он, Тремейн?

– Это Аласдер Макгрегор, миледи. Не так давно он стал лордом Карлайлом.

– Вы сказали, как его зовут, а не кто он, понимаете? Тремейн, казалось, смутился.

– И что это за история с лордом Уэссексом? Тремейн упрямо надулся.

– Почему лорд Уэссекс так зол на него? Тремейн растерялся.

Джиллиан, пристально взглянув на дворецкого, уже собралась было строго отчитать его, но он слегка пожал плечами и вздохнул:

– Лорд Карлайл давний знакомый лорда Уэссекса, миледи.

– И?

– Они поссорились пять лет назад.

– А, их дружба дала трещину?

– Что-то вроде этого, миледи, – скривился Тремейн. – Если позволите, мадам, я должен лично показать мистеру Краучу, как заточить нож для рыбы. От его метода заточки у попугая перья встают дыбом.

– Да, прекрасно. Благодарю вас.

После ухода Тремейна Джиллиан, закусив губу, погрузилась в размышления. Нрав Черного Графа полностью соответствовал его прозвищу. У Джиллиан не было сомнений, что он вполне может осуществить все угрозы по адресу Макгрегора. Если она раньше считала, что Ноубл по натуре человек сдержанный, то теперь поняла, что в гневе он способен на все. Однако ей предстоит выяснить отношения Макгрегора с графом. Тяжело вздохнув, Джиллиан вышла из гостиной и отправилась на поиски мужа.

– Ноубл! – Приоткрыв дверь, Джиллиан заглянула в библиотеку. – Ты занят?

– Да, – ответил он, оторвавшись от письма с угрозами, которое пришло с утренней почтой.

– Я вижу у тебя в руках письмо и, если не ошибаюсь, кисть для рисования. Ты что, рисуешь?