— Эмили, это не самые приятные воспоминания. Но если ты хочешь знать, в школе я была странной. Ходила во всем черном. Красила волосы в розовый цвет, а губы — черной помадой. А еще я носила кожаный ошейник с шипами. И вправду как будто собачий. Твоя мама брала в школу лакомства для собак и бросала в меня на переменах. Однажды она принесла мне порошок от блох. А если у нее ничего с собой не было, она просто лаяла на меня. — Джулия помедлила, словно сама поразилась тому, что было. Она уже давно не вспоминала об этом. — Если честно, я давала ей повод смеяться. Ты же видела мои школьные фотографии. Так что, наверное, я сама напрашивалась.

— Нет. Не надо так говорить о себе. Никто не имеет права унижать человеческое достоинство. — Эмили покачала головой. — Так мне говорила мама. Можете представить?

— Вообще-то могу.

— Вы говорили, она была популярной в школе.

— Она была популярной.

— Но ее никто не любил?

Джулия на секунду задумалась.

— Логан Коффи любил.

Эмили бросила мокрую губку в ведро.

— Простите меня за нее.

— Эмили, солнышко, я никогда бы не стала винить тебя в том, что делала твоя мама. А если кто-то винит, тот вообще недостоин твоего внимания. Ты не такая, какой была твоя мама. На самом деле мне кажется, ты такая, какой она стала. Тебе стоит остаться хотя бы затем, чтобы все это поняли.

Эмили как будто задумалась над словами Джулии, но тут у них за спиной хлопнула дверца автомобиля. Они обернулись и увидели Савьера, который стоял рядом с белым «Лексусом», припаркованным сразу за грузовичком Джулии у соседнего дома.

Савьер снял темные очки, повесил их за дужку на ворот рубашки и пошел к Эмили с Джулией.

— Он приехал к вам на свидание? — спросила Эмили.

Джулия повернулась к ней:

— Какое свидание?

— Он пригласил вас на свидание. Вечером в понедельник. Когда мы были на озере.

Джулия схватилась за голову и застонала.

— О черт.

Эмили рассмеялась.

— Вы забыли? Забыли, что у вас свидание с ним?

— Вроде того. — Джулия улыбнулась Эмили, довольная, что хоть кого-то это развеселило.

— Привет, барышни, — Савьер вынырнул из-за спины у Джулии.

— Привет, Савьер, — откликнулась Эмили. — Джулия не забыла о вашем свидании. Она… она просто опаздывает. Это я виновата. Она спешила домой, чтобы переодеться, но я ее задержала. Хотела показать ей свою машину. Да, Джулия?

Джулия странно посмотрела на Эмили и только потом поняла: та думает, что помогает.

— Да, — сказала Джулия. — Дай мне знать, если надумаешь пойти на праздник в субботу, хорошо?

— Да, конечно.

Джулия взяла Савьера под руку и повела его прочь.

— Она думает, ты приехал ко мне на свидание, — прошептала она, наклонившись поближе к нему. — И она с ходу всего напридумывала, чтобы помочь мне сохранить лицо. Потому что она решила, что я забыла. Подыграем ей, ладно?

— Хорошо, — согласился он, когда они поднимались на крыльцо дома Стеллы. — Но я и вправду приехал к тебе на свидание. А ты очевидно забыла.

Они вошли в дом, и Джулия положила почту на столик в прихожей.

— Никуда я с тобой не пойду, — сказала она.

— Ты сама согласилась, и Эмили это слышала. Тем более она так старательно тебя покрывала. Какой пример ты подашь подрастающему поколению?

— Это нечестный прием. Подождем здесь, пока она не вернется в дом.

Савьер прошел в гостиную и отодвинул штору на окне.

— Ждать будем долго. Машина грязная.

Джулия улыбнулась.

— Похоже, она от нее в восторге.

— Как она в субботу? Сейчас вроде нормально.

— Она справляется. Дед наконец рассказал ей о маме, о том, что здесь было. Теперь она хоть подготовлена к грубостям Коффи.

— Она и правда совсем не такая, как Далси. — Савьер отпустил штору, подошел к дивану, обитому полосатым шелком, — на этот диван Стелла не разрешала садиться никому, — сел, положив ногу на ногу, и небрежно раскинул руки по спинке. Джулия поймала себя на том, что смотрит на него не отрываясь. Он был само совершенство. Трудно не заглядеться.

— Тебе не кажется, что чем дольше я здесь сижу, тем вернее она подумает, будто мы занимаемся всякими безобразиями? — поинтересовался Савьер.

— Чем, например? Крадем мебель у Стеллы?

— Какая-то ты бестолковая.

— Зато ты у нас ловкий манипулятор.

Савьер пожал плечами.

— Если надо, я это умею. Показать?

— Осторожней, Савьер. Ты ведешь себя точно так же, как в шестнадцать лет. А я-то думала, ты повзрослел, изменился. В лучшую сторону.

— Вот оно, — довольно произнес он.

— Что?

— То, о чем я хотел с тобой поговорить.

Она чуть не попалась.

— Нет. Стелла может вернуться в любую минуту.

— Стелла придет через час, если не позже.

Савьер смотрел Джулии прямо в глаза, и она вдруг поняла, что не может отвести взгляд. Не может сдвинуться с места.

— Ты сказала, что простила меня. Это правда?

Джулия решительно тряхнула головой.

— Я не буду об этом говорить.

— Почему?

— Потому что это мое, Савьер! Моя память, мои сожаления. Мои, не твои. Я не буду делиться ими с тобой. Тогда они были тебе не нужны. И сейчас ты их не получишь.

Слова повисли в воздухе, словно горящая гирлянда. Джулии казалось, она их видит.

Савьер резко поднялся, и ей показалось, что он идет к ней. Она быстро сделала шаг назад. Но он шел не к ней, а к камину. Там он встал, положив руки в карманы. И долго стоял, глядя в пустой очаг.

— У нас с Холли не могло быть детей, — тихо сказал Савьер.

Джулия растерянно заморгала. Она совершенно не ожидала такой резкой смены темы. Савьер и Холли поженились сразу после университета. Джулия узнала об этом от отца. Ее это задело, но нисколько не удивило. Савьер с Холли встречались чуть ли не с пятого класса. Ее удивило другое. Приехав в Мэллаби, она узнала, что их брак не продержался и пяти лет. Все — и она в том числе — были уверены, что Савьер с Холли будут вместе всегда. Тем более что Джулия знала, что сделал Савьер, чтобы сохранить свои отношения с Холли, когда им всем было шестнадцать.

— Самое смешное, что это из-за меня, — продолжал Савьер. — На последнем курсе универа я умудрился подхватить ветрянку. И получил осложнение. Не проходит и дня, чтобы я не думал о том, что было у нас с тобой, Джулия, и как я на это отреагировал. Мой страх и глупость не только прибавили тебе горя, когда тебе и без того было тяжело. Из-за них я лишился единственной, как потом оказалось, возможности стать отцом. Вот о чем я хотел с тобой поговорить. Когда я снова увидел тебя, то сразу понял: ты ничего не забыла и в твоих глазах я остался все тем же глупым мальчишкой. Может, теперь, когда ты знаешь, тебе станет легче.