– Вы дружны?

– Мы все очень разные, но между собой ладим. Даже не представляю, каково это, быть единственным ребенком в семье… – Люси на меня так посмотрела, что я подумал, не догадалась ли она.

Я никогда не врал ей про Росса, но и не говорил о нем, и сейчас была отличная возможность исправить ситуацию, возможно, последний шанс рассказать правду без лишних осложнений.

Я промолчал.

Росс всегда говорил, что я не умею врать потому, что не умею вовремя придумать правдоподобное объяснение. Тогда меня выдавало мое молчание. Теперь же молчание окутывало меня некоторой тайной.

– Неудивительно, что ты такой… – Люси опять не могла подобрать слово. Я надеялся, что она не скажет «избалованный», ведь именно такими чертами обычно описывают тех, кто рос единственным ребенком в семье. – Такой замкнутый.

Просторная прихожая была закидана пластмассовыми детскими игрушками. Желтая лошадь-качалка с голубой гривой казалась гигантской на фоне других мелких фигурок животных.

– Мама два дня в неделю присматривает за моей племянницей, – пояснила Люси, – чтобы Хелен могла работать на полставки.

– А кем работает Хелен?

– Она терапевт.

Папа Люси был терапевтом, мама – патронажной сестрой, одна сестра – терапевтом, вторая училась на физиотерапевта. Представляю, как мой отец хотел бы произвести впечатление на эту семью.

– Кофе? – предложила Люси.

Я проследовал за ней в большую кухню, которая, в отличие от нашей, была наполнена разной мелкой ерундой, как в нормальных счастливых семьях: списки покупок, прижатые магнитиками на холодильнике, карточки служб такси, детские рисунки, открытые пачки сухих завтраков на столе, миски с кошачьей едой и водой на полу.

– Извини за бардак, – сказала Люси. – Я не думала, что мы приедем.

– А мне нравится.

Она посмотрела на меня удивленно, словно думая, что я шучу. Вода, наполнявшая чайник, неуместно громко журчала.

Я подскочил оттого, что моих ног коснулось что-то мохнатое. Опустив взгляд, я увидел огромного рыжего кота.

– Это Мармелад. Обычно он не любит чужих! У тебя есть дома животные?

– Когда я был маленьким, у меня была морская свинка, но ее съела лиса.

– Ой! – Люси опечалилась, и я мысленно пнул себя за то, что навожу тоску.

Ну вот, мы вернулись к тому, с чего начали. Или хуже: как будто мы вообще впервые встретились и мучительно придумывали темы для разговоров.

– Чай или кофе?

– Кофе, пожалуйста.

В банке растворимого кофе на столе оставалась последняя ложка, и Люси потянулась к шкафчику наверху, чтобы достать новую.

– Давай я…

В одну секунду я был позади нее, протянув руку к верхней полке, спустя мгновение она развернулась ко мне лицом, и мы уже целовались. Я закрыл глаза и не слышал больше ничего, кроме бульканья закипавшей воды в чайнике и щелчка, отключившего его.

Люси была шоколадная на вкус. Все, чего мне хотелось, – бесконечно целовать ее, обняв ладонями ее лицо и вдыхая аромат лимона, исходивший от ее сияющих волос. Сначала она стояла опустив руки, но когда я отстранился, чтобы посмотреть на нее, Люси положила ладони мне на поясницу, заставив меня сжаться от удовольствия.

Потом она взяла меня за руку и вывела из кухни.

Я хотел распинать игрушки и сделать это на паркетном полу прихожей; на покрытых ковром ступеньках лестницы, впивавшихся нам в спины; в холле, где мы оба отражались в зеркале во всю стену…

– У меня нет… – выдавил я, когда она открыла дверь в комнату с фарфоровой табличкой «Комната Люси».

– Ничего, я на таблетках, – прошептала она.

Это прозвучало так неожиданно и профессионально-медицински, что вся спонтанность момента улетучилась, а с ней и моя эрекция.

В голове роились разные мысли, пока я наблюдал, как Люси раздевается, аккуратно складывая каждый предмет одежды в стопочку на стуле. Я был уверен, что она, как и я, была девственницей и ей не с кем меня сравнивать. Интересно, давно ли она все это запланировала? И почему я не знал? И был ли у нее раньше секс с нашими знакомыми? Надеюсь, хотя бы не с Тоби?

Раздевшись до лифчика и трусиков, она нырнула под одеяло. И я тут же пожалел, что не разделся одновременно с ней, потому что теперь она наблюдала за мной. Я отвернулся, снял рубашку, джинсы и носки и залез под одеяло в трусах. Кровать была односпальная. Не касаться друг друга было просто невозможно, но мы оба боялись даже шелохнуться.

Ноги у меня торчали из-под одеяла. Она лежала совершенно без движения. Ну и картинка, случись кому сейчас к нам заглянуть. Она что, передумала? Или ждала действий с моей стороны? На кухне я так хотел ее, что едва сдерживался. А теперь не знал, с чего начать.

– Нервничаешь?

– Да.

Почему-то мы перешли на шепот. Хотя в доме никого, кроме нас, не было.

– Ты раньше это делал? – спросила она.

– Скорее, нет…

– В смысле?

– В смысле, нет, – признался я.

Ее смех ослабил хватку страха.

– И я – нет.

– Мы же учимся на медицинском, – сказал я. – Должны понимать в анатомии и все такое. Слушай, – я приподнялся на локтях, – а давай я тебя осмотрю?

– Ну… ладно, – неуверенно согласилась она.

– Расслабься и скажи, если будет больно. Так больно? – сказал я и поцеловал ее в ушко.

– Нет! – Она снова рассмеялась.

– А так? – Я поцеловал ее в плечо.

– Нет!

– А так? – Я поцеловал ее в грудь.

– А так – приятно, – выдохнула она.

– Давайте-ка рассмотрим поподробнее.

Я откинул уголок одеяла, открыв кружевной край бюстгальтера и поцеловал ее там. Она улыбнулась и закрыла глаза.

Я зарылся под одеяло, проводя языком от пупка к резинке трусиков и поцеловал прямо над лобком.

Вдруг ее ноги и руки обвили меня, мы слились в поцелуе и судорожно стали стягивать остатки одежды. Когда я закрыл глаза, чувствуя, что она открывается мне, я вспомнил ее лицо в ночь фейерверков, залитое светом золотых огней, и в голове моей взорвались тысячи залпов салюта.

Потом мы лежали обнявшись, касаясь друг друга, дыша друг другом. Мой взгляд отметил девичью аккуратность комнаты. На занавесках были старомодные розочки, белый туалетный столик был подобран по стилю к платяным шкафам, розовый коврик на полу, пара больших пушистых тапочек в форме серых кроликов.

Люси проследила за моим взглядом.

– Подарок на Рождество. Если честно, они очень теплые!

– Надеюсь, они не размножаются…