— Кристина не раз говорила, что если бы не я, то ваши отношения могли бы сложиться по-другому.

Денис чертыхнулся про себя.

— С твоей мамой у нас не получились отношения из-за нас самих. Никто в этом не виноват. Тем более ты. Только мы сами. Я не хотел на ней жениться. На ней самой. И до сих пор не хочу. Но ты мой сын. И я очень этому рад. Ты меня слышишь?

Мальчик поднял глаза на отца.

— Да. Я тоже рад, что ты мой папа.

Денис наклонился вперед, пожал колено мальчика и потрепал его по волосам.

— А еще я рад, что ты сейчас живешь со мной.

— И я, пап, — Марк смутился.

Они помолчали.

— Пап, что у вас случилось с Наташей? Мы с Ильей переписываемся — он тоже ничего не понимает.

Денис выпрямился.

— Я ее обидел.

Марк недоверчиво на него посмотрел.

— Нечаянно?

Денис кивнул.

— Так попроси прощения. Наташа же добрая, она тебя простит.

Денис встал.

— Поможешь мне? — и протянул руку сыну.

Тот ее пожал.

— Конечно, пап.

— Привет, Илья, — раздался от двери голос Дениса. — Ты говорил, что хочешь на новый фильм вместе с Марком. Что скажешь, если вы сходите на него с Володей? Сеанс скоро.

У Илюши загорелись глаза.

— Мам! — он повернулся к подошедшей Наташе. — Ты же меня отпустишь?

Марк нетерпеливо переминался с ноги на ногу, глядя на нее с надеждой. Наталья понимала, что из-за своего малодушия и нежелания пока оставаться с Денисом наедине, не сможет использовать сына как предлог.

— Конечно. Собирайся.

— Продуманный ход. Ты знал, что я не откажу.

Она прошла в комнату и села в кресло. Денис зашел следом и присел перед ней на корточки.

— Я абсолютный профан в том, чтобы давать пространство. Но я умею добиваться своего.

Она шевельнула губами и кивнула.

— Профи.

— Наташ, у нас около четырёх часов, может, чуть больше.

Она подняла брови.

— Два фильма подряд?

— Нет. Кино, пицца и лазертаг.

— Масштабный план.

Он внимательно на неё посмотрел.

— Прости меня.

Поднялся, подвинул стул и сел на него.

— Ты мне нужна. Я также профан в вопросе чувств. Я не знаю, что происходит между нами. Знаю только, что это происходит. Знаю, что ты моя женщина. Возвращайся. Выбери новую домработницу или занимайся домом сама, раз тебе это нравится. Вернись ко мне. Я не могу без тебя. Я хочу тебя рядом постоянно. Чтобы ты была в моем доме, в моей постели, чтобы я просто знал, что ты со мной. Я тоже хочу тебя…любить.

Он положил локти на колени.

— Я использовал женщин, они использовали меня. У моих друзей та же фигня. Бывало, что в клубе я мог подцепить девицу, она обслуживала меня в туалете, а уезжала с моим другом и по пути уже обслуживала в машине его. И мне было плевать. Бывало, кто-то задерживался на неделю, на несколько месяцев, исправно высасывал на свои расходы, шмотки, салоны. Шлюхи, которым нет до тебя самого никакого дела. Да и мы с парнями тоже как шлюхи, потому что и нам на них самих начхать. А ты другая. Я сам хочу быть с тобой другим. Ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо. Потому что тебе не всё равно.

Он всегда краток. Понятен, но скуп на слова. Она запечатала свой рот, хотя и так будто враз онемела. Он давал полные подробные ответы на ее вопросы. Она не то, что заговорить, шевельнуться боялась, чтобы не сбить его.

— Я позволяю парням вольности о тебе, как ты назвала их пошлости, потому что не хочу никого впускать на нашу территорию. Это касается только меня и тебя. Пусть они думают в обычном ключе и не лезут дальше.

Он еще немного наклонился к ней. Она смотрела ему в глаза, ничего не говоря. Он продолжил.

— Ты права, ты ничего не просила и не просишь. Это меня пугало. И пугает до сих пор. Я забыл, что можно по-настоящему смеяться, потому что смешно, по-настоящему целоваться, потому что это кайф, по-настоящему возмущаться, потому что тебя задело, а не играть и притворяться в угоду каким-то планам на тебя.

Он соскользнул со стула и опустился перед ней на колени, оперся руками о подлокотники её кресла.

— Я хочу отпустить с тобой контроль и поддаться твоей инициативе. Но больше я хочу сам тебя узнавать и пробовать, еще и еще.

Он взял её за руку и поднёс к своим губам.

— Приласкать твои пальцы, — он поцеловал её большой палец и втянул его в рот. Она глубоко вдохнула. Он повторил то же самое с указательным.

— Впитать вкус твоей кожи.

Он придвинулся и оставил небольшую отметину на её ключице, прошелся втягивающими поцелуями вдоль выреза туники. Поднял голову и посмотрел ей в глаза. Она смотрела в ответ, не мигая. Её губы приоткрылись, дыхание участилось.

— Целовать твои губы, — он тут же одарил её обещанным поцелуем. Она погрузила пальцы в его волосы, притягивая ближе к себе. Он обвил её талию и спустил ниже по креслу, слегка наваливаясь сверху своим телом.

— Впиваться в твою грудь, — он оттянул верх домашнего платья и обхватил сосок через лифчик, сильно посасывая. Она выгнулась и застонала. Его руки задрали подол.

— Дразнить твой пупок, — он переместился на её живот, дразня и обводя языком ямку в центре и одновременно снимая с неё трусики.

— Целовать и эти твои губы, — он мягко, но настойчиво раздвинул её ноги и опустил голову.

Она задохнулась, а он накрыл ее губами. Его руки ласкали её бедра, сжимали ягодицы. Он чуть отодвинулся, подул и продолжил начатое. Она вскрикнула и дернулась ему навстречу.

Их поглотило удовольствие, которое они дарили, принимали и делили друг с другом. Он почувствовал, как она задрожала. Она прижала его голову и закричала. Он улыбнулся, смакуя её наслаждение.

Она приходила в себя. Он снова подтянулся выше и рассматривал её, очерчивая пальцами овал её лица, линию подбородка и шеи и возвращаясь к лицу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Я позволял женщинам ублажать себя. Меня особо не заботило, хорошо ли им со мной. Они хотели быть со мной, хотели от меня чего-то и были готовы на расплату.