— На-ка. — Секо ткнула мне под нос свой стакан. Я сделал глоток… в стакане оказался не чай, а виски! Все это время она хлестала виски со льдом?! Три ха-ха! Секо взвизгнула от восторга. Женщина на балконе напротив принялась выколачивать пыль из своего футона. — Скажи, что ни о чем не жалеешь. — Секо отхлебнула еще виски.

— Наверное, правду сказал твой отец. Люди вроде меня не должны жениться…

Секо удивленно взглянула на меня. Потом ее глазища метнули гневные молнии.

— Ты совсем кретин?! — выплюнула она.

Личико ее покрылось ярким румянцем, несколько мгновений она яростно смотрела на меня в упор, и я подумал — вот сейчас она заплачет. Она вскочила и вылетела из комнаты, покинув меня в компании Сезанна и Древа юности.

Я нашел ее в спальне — ничком на кровати и всю в слезах, в точности, как и ожидал. Да уж, когда жена моя плачет, то плачет в высшем смысле этого слова. Я сел рядом. Стал просить прощения. Не поднимая головы, она только крепче притиснула к себе подушку.

— Я не жалею. Нет, конечно, я не жалею ни о чем! — сказал я.

Я старательно отводил глаза. С Секо всегда получалось так, и только так, — она открыто выражала бурные, неприкрытые чувства. Чем заслужил я подобную силу любви?

— А не выпить ли нам малость шампанского?

Плач ее утих. Все еще лежа лицом в подушку, она закивала. Все деньги, отложенные в этом месяце на продукты, мы уже потратили, так что пришлось мне готовить на обед целую гору пирожков окономияки[11]с капустой. Очень скоро в комнате дым висел коромыслом, а от запаха подгоревшего соуса впору было угореть. Мы пили безалкогольное шампанское и с волчьим аппетитом уплетали окономияки.

— А давай Кона в гости пригласим? — чуть склонив голову к плечу, предложила Секо. Глаза у нее были красные и распухшие. — Я жутко по нему соскучилась.

Я еще и согласиться не успел — а она уже схватила телефон. Я снова вставил штепсель в розетку.

— Кон? Привет, это Секо!

Я вышел на веранду. Сквозь стеклянные двери я смотрел на залитую ярким светом комнату, на Секо, радостно щебечущую в трубку… Интересно, давно эти двое успели стать закадычными друзьями? В небе висел бледный лунный серп.

Не прошло и часу — примчался Кон и притащил большущий арбуз.

— Господи, сырость на дворе — зашибись! Прямо тропики, слышь, Секо?

— Хочешь, сделаю тебе калифорнийский апельсиновый сок? — спросила Секо.

— Правильно понимаешь, — хмыкнул Кон.

— Иди руки помой, — сказал я. — Я конфорку согрею.

— Окономияки с креветками и всякой-разной фигней — это по мне, — заявил Кон. Н-да. Если понадобится решительно понизить стиль беседы, всегда можете рассчитывать на помощь и сотрудничество Кона.

На кухне Секо выжимала сок из апельсинов.

— Давай я сделаю? — предложил я. Секо замотала головой. На разделочной доске лежали три разрезанных напополам апельсина. На каждом красовалась зеленая наклеечка с надписью «Флорида».

— Вы как знаете, а я есть буду! — заорал из гостиной Кон. Закинув ногу на ногу, он сидел за столом.

Забавный вечер получился. После обеда мы немножко посидели все вместе — ели арбуз и сливы, играли в детские игры. Потом пошли на кухню и дружно перемыли посуду. Секо, пребывавшая в неожиданно отличном расположении духа, все никак не отпускала Кона домой.

— Ну пожалуйста, останься! Рано тебе еще уходить… — А потом: — А что там за новый диск ты купил, Муцуки? Давайте послушаем, ладно?

Так что за кофе мы слушали шубертовскую «Фантазию». Стоило заиграть музыке — Секо и Кон тотчас же смолкли.

— А можно свет выключить? — попросил Кон.

Отчего это звуки в темноте слышатся настолько яснее? Вечернее небо по цвету напоминало сливы. В квартире было даже темнее, чем на улице. Растянувшись на полу, мы вслушивались в наполнявшую комнату фортепианную музыку. Стремительно и звонко переливались ноты. Холодный свет ущербной луны медленно разливался по небосводу.

Когда я включил свет и взглянул на часы, был уже второй час утра. Секо встала, сказала — все, поздно уже, и удалилась в спальню.

— Секо-чан — такая прелесть, — заметил Кон. — Она видела, как ты на часы смотришь. Вот и пошла спать.

Но мне не было ни малейшей нужды в его комментариях — я понял и так.

— Поехали, я отвезу тебя домой, — сказал я.

Машина неслась сквозь ночь. Я совершенно четко понимал, что испытывала Секо, когда сказала — ей обязательно надо сегодня пообщаться с Коном.

Долгий был день… На меня нахлынули воспоминания — резкий голос матери, сердитые взгляды тестя, вышивка на залитом слезами платочке тещи, склоненная голова отца. «Нет. Я ни о чем не жалею», — мысленно повторил я для Секо.

Кон немедленно устроился с полными удобствами — опустил сиденье и очень скоро уже спал как младенец, чуть приоткрыв рот.

— Смешной ты парень, — вздохнул я.

По правде сказать, тосковал я по Кону мучительно. Положил было руку ему на бедро — но тотчас отдернул. Полным идиотом себя почувствовал, самому смешно стало. И внезапно на меня накатило такое беспросветное одиночество…

Высоко над нами в небе все еще болтался плохо пришпиленный месяц.

Теперь мне стало окончательно ясно: для Муцуки честность — понятие колоссальной важности. Я так понимаю — муж мой на что угодно пойти готов, лишь бы честным быть, даже на такую пытку, как эта наша «семейная конференция». А вот мне — надо же кому-нибудь за него отдуваться! — пришлось в последнее время все больше и больше врать. Я всех подряд предала — и своих родителей, и родителей Муцуки, и Мидзухо… да, наверное, и чувство порядочности Муцуки тоже. Что же это случилось? Когда все так запуталось? Я просто хотела защитить нашу с Муцуки жизнь! Господи, да если вдуматься, когда мы познакомились, нам же обоим терять было нечего! Пока я не встретилась с Муцуки, мне и в голову-то не приходило за что-нибудь бороться…

Тем утром я решила поговорить с доктором Какие об искусственном оплодотворении. Прихожу точно к назначенному сроку. Отдаю свою карточку медицинского страхования. Записываю свои данные в форму, которую необходимо заполнить во время первого визита. Наверху листа — написанные густо-зелеными чернилами слова «Акушерство и гинекология». Они такие яркие — прямо как живые, и кажется, будто я вижу их в первый раз в жизни.

Медсестра называет мое имя и распахивает дверь в кабинет.

— Ох, это ты?! — Доктор Какие смотрит на меня удивленно. — Пришла на проверку? — В голосе его — любопытство. — Или… случилось что-нибудь? — Он говорит весьма вежливо, но на визит к врачу все это не больно-то похоже. Да и сам он почему-то ни капельки на врача не похож!