— Хорошо, — пожал плечами равнодушно. Логично — вместе мы разберемся быстрее, а мешать мне он не будет. Ну и конечно же присмотрит. — Я не собирался ныть и сдаваться.

— Даже не сомневаюсь. Дана же думала вернуться.

— Она любит отца — это нормально, — отстраненно заметил я. — Все мы любим родителей безусловно. Люди не отличаются в этом.

— То есть, сначала ты дашь ей разочароваться в нем окончательно.

Я снова затянулся, наполняя гостиную дымом.

— Похоже. И он не подведет. Говори уже, на что он способен.

— Связи… Дай сигаретку… Твои фирменные?

— Либидопонижающие, — усмехнулся я.

— То, что нужно, — оскалился Рэм.

— Дожили…

Мы выползли на крыльцо и закурили. Он — первую, я — вторую. Не сильно попустило, но хотя бы отвлекало на механическое действие. Да и Рэм рядом был кстати.

— У меня восемь клиентов по побережью — производства разного рода. И каждый сидит на поставках нефти и производных Файвелла.

— Много потеряешь, — констатировал я.

Мы оба недооценили врага.

— Сезар, не так уж и много. И я не уверен, что от моих поставок реально могут отказаться. Даже не так — я уверен, что никто не будет разрывать договоренностей.

— И все же, — сузил я глаза, не видя перед собой ничего. — Неприятно.

— Неприятно. Но пресмыкаться перед ним мы не будем. Налажу другие поставки.

А я думал, что налаживание отношений с другими партнерами потребует времени. Рэм — не единственный, кто занимается разработкой ископаемых, хотя самый идеальный по условиям. Но искать покупателей дальше своей территории — неприятная задача. Издержки будут гораздо выше, цепь поставки удлинится, да еще и в цене придется упасть. Не перед этим, так перед теми придется пресмыкаться. И он будет, потому что в ответе за весь Аджун.

— Короче, работы у меня много, — выдохнул последнюю затяжку и швырнул окурок в траву.

— Я съезжу за вещами, — сообщил Рэм. — И мясом.

— Хорошо, — машинально отозвался из гостиной.

Когда звук его машины стих вдали, я остался совершенно один.

Впустить в себя эту тишину оказалось невыносимым. Без голоса Даны, без ее физического присутствия даже залитый солнцем воздух казался стеклом, забивающим легкие острыми осколками.

Я поднялся в спальню, сбросил джинсы и подобрал ее-мои штаны. Они пропахли ей насквозь… Натянув их, я медленно вдохнул.

— Держись, девочка моя, — потревожил тишину своим хриплым шепотом.

В том, что Файвелл ее не отпустит и вряд ли будет слушать, я не сомневался. Сейчас она разобьется о бетонную стену его неприятия и авторитета, впадет в отчаяние и будет метаться в поисках выхода, разбивая в кровь кулаки. Важно было этого не допустить.

Если я планирую жить с Даной долго и счастливо, нужно было еще и минимизировать последствия наших разногласий с папашей. Она его любит. Поэтому, идеально, если Файвелл сам соберет Дану и привезет мне с пожеланиями счастья и здоровья.

А значит, мне действительно некогда выть на луну от тоски…

* * *

Я залезла на сиденье босиком и скрутилась возле дверей. Отец уселся на переднее, игнорируя меня полностью.

— Ты уверен, что я тебе так нужна? — не выдержала я, повышая голос.

Видела, как он сцепил зубы, но даже не обернулся:

— Дома поговорим.

Его вояки следовали за нами в армейском джипе. Совсем с ума сошли разъезжать в такой экипировке по чужой земле! Я смотрела в окно, стараясь не думать, но, чем дальше мы удалялись от дома Сезара, тем больнее становилось на душе. Надежда, что удасться все объяснить отцу, начинала таять. Когда мы выехали на дорогу, водила нажал на газ, будто пытаясь быстрее убраться отсюда, и я задышала чаще. Я ведь даже номера у Сезара не взяла, но, с другой стороны, если мы с отцом не договоримся, просто попрошу его вернуть меня, где взял. На этом закончу любые попытки с ним примириться.

Пока мы ехали, отцу звонила мачеха. Я слышала ее взбудораженный голос в трубке.

— Да, жива. Везу, — угрюмо отвечал отец, а я закипала внутри все больше. Ни минуты не останусь в его доме, если он продолжит играть мне чужого. Я могла понять — страх за меня мог выжечь эмоции за эти дни… Но он не кинулся меня обнимать.

Первое, что сделал — заехал по лицу…

— Как ты узнал, где я? — потребовала твердо.

— Не твое дело, — глухо огрызнулся он. — Надо было раньше навешать на тебя маячков, как советовали мне умные люди, но я слепо верил…

— Ты?! Верил?! А как же твой имплант? Ты стерилизовал меня, как бракованного щенка!

— И не зря! — рявкнул он, оборачиваясь. — Ни в чем себе не отказывала эти дни?

— Прости, что осталась жива… — ошарашено выдавила я.

— Не надо врать! — дернулся он.

— Неужели твои умные люди не нашли следов, которые рассказали бы им "чудесную" историю произошедшего? — цедила я.

— Откуда мне знать, как ты готовилась от меня сбежать?! — вскричал он.

— Если бы я от тебя бежала, то гораздо дальше! — отказала мне выдержка. — Сезар меня спас! Если бы не он, я бы пожалела, что не сдохла на месте аварии!

— Почему тогда ты не вернулась домой?! — потребовал он сурово.

— Задай вопрос зеркалу! — зло выпалила я. — Когда жизнь дает второй шанс, начинаешь ценить каждую минуту! Я не собираюсь выходить замуж по твоей указке и делать только то, что ты одобришь. Стыдишься меня? Так дай свободу, и забудем друг о друге!

— Дома поговорим, — отвернулся он, а я сжала кулаки и отвернулась в окно. Меня душили злые слезы — какая я все таки наивная дура!

Когда мы перестали с ним общаться? Когда у него стало много работы. Первые годы после смерти мамы он был моим лучшим другом, брал везде с собой, интересовался моей жизнью. А потом его компания поперла, как на дрожжах, работы стало невпроворот, и мы почти перестали видеться. Когда он притащил в дом «новую маму», я потеряла всякую надежду на то, чтобы вернуть себе то время.

Элеонора в общем была неплохой женщиной, но слишком активно пыталась заменить мне мать и взять все под контроль. Я ходила в две школы, занималась единоборствами, носила тонны крахмала на шмотках и всем улыбалась… до пятнадцати лет. А потом меня понесло. Начались психологи, психотерапевты, даже медикаменты. Вот тогда отец вернулся в мою жизнь, но в образе плохо знакомого мужчины — успешного известного в высшем обществе человека, который дорожил репутацией. Все наше общение сводилось к требованиям и угрозам. Я активно с ним воевала до того момента, как оказалась на операционном столе и с противозачаточным имплантом.