«С этим надо чего-то делать, — подумал я, прерывая поток воспоминаний и вновь потягиваясь. — Ещё одна подобная пьянка, и я точно исполню „Марш Будённого“ или ещё что-нибудь похлеще. Хотя как отказать цесаревичу?! У нас с ним в начале возлияния, когда я его пытался убедить, что мне нельзя на службе выпивать, до „ты меня уважаешь…“, конечно, не дошло. Но где-то рядом разговор ходил, а потом последовал прямой приказ — пить. Наилучший выход, как вижу, пока ещё в сознании делать вид, что полностью отрубился. Хорошо, что больше с цесаревичем по сегодняшний день пить не пришлось, хотя они с Волковым тогда ещё три дня бухали. И песни в тот раз, слава Богу, в тему подошли. Их сейчас в Хабаровске многие поют, желая понравиться избранницам. И ещё! На той пьянке-гулянке, какая-то мысль дельная промелькнула?! Сказал сам себе запомнить, но те клетки головного мозга, которые не хотели пить, умерли первыми. Зараза!».

Я выпрямился в кресле и попытался вспомнить, что же такое я забыл важное. Но алкогольная амнезия и прошедшие пять месяцев с того события всё сильнее препятствовали в решении этой проблемы. Плюнув на всё, я стал одеваться, чтобы направиться домой. Точнее на снимаемую часть очень даже неплохого дома.

Дом генерал-губернатора, в котором разместился цесаревич, был относительно большим. В нём имелись малая и большая гостиные, столовая, музыкальные комнаты и будуар, зал для приемов, получивший название «Атаманский», спальни, также кабинеты, передняя, помещения для прислуги и дежурных офицеров, в которых я частенько ночевал на дежурстве. Но хотелось, чтобы был свой уголок. Все офицеры конвоя были женатые, и когда цесаревич определился, где всё-таки будет его резиденция в ближайший год, перетянули в Хабаровск семьи.

Глядя на них и я решил снять себе жильё. Но в забитом офицерами Хабаровске получить жильё в наём было большой проблемой, а тем более целых полдома. Мне помог мой старый знакомый Арсений Тарала, который снимал такую жилплощадь для себя. Но так как был постоянно в разъездах, отдал этот найм мне с условием, что я его приючу, когда он будет появляться наездами в Хабаровске. От такого подарка грех было отказываться, тем более дом располагался в двух кварталах от дома генерал-губернатора. Неторопливым шагом десять-пятнадцать минут.

Сумма найма жилья в тридцать рублей за месяц для меня была нормальной. Три с половиной тысячи рублей которые больше трёх лет крутились в торговом доме «Чурин и Ко» принесли мне проценты в размере чуть больше пятисот рублей. Эти деньги Касьянов перевёл на мой счёт в Хабаровском отделении Государственного банка. Плюс поступившие на него же три тысячи от управляющего моей усадьбой Сазонова Александра Ивановича. После Рождества ожидалось поступление ещё одной значительной суммы денег, где-то в районе тысяч десяти рубликов.

Пока в мае находился в Благовещенске, удалось составить договор с купцом Ельцовым Иван Петровичем, старателей которого мы в своё время охраняли, когда они мыли золото на месте Золотого Лю. Договор подразумевал мытье золота на моей земле силами купца. Охрану осуществляли казачата и казаки-малолетки из казачьей школы станицы Черняева. После вычета всех расходов мне оставалось пятьдесят процентов чистой прибыли. Можно было бы и больше выцыганить, но решил не жадничать. Без особых проблем по организации и добыче золота с халявной земли получать приличные деньги. За это можно было ещё больше процентов компаньону Ельцову отдать.

Не смотря на то, что старатели ушли на место поздновато, намыть за сезон успели много. Все остались довольны. Земли император мне выделил рядом с местом, где мыли бандиты Золотого Лю. И участок оказался богатым на самородки и золотой песок. По мнению Ивана Петровича, которое он изложил в письме, лет пять-семь добыча будет на таком же уровне или чуть больше.

С учетом всех этих денежных поступлений, да ещё и денежное содержание лейб-гвардейца конвоя позволяло мне потратиться на снятие части дома. Именно туда я и направил свои стопы, надев полушубок, поменяв сапоги на валенки, нацепив портупею и натянув башлык на папаху.

На улице пуржило. Пройдя по Алексеевской улице, единственно освещённой керосиновыми фонарями, свернул на Муравьева-Амурскую и сразу попал в аэродинамическую трубу. Хабаровск лежит на скатах холмов и довольно крутых скал правого берега Амура, где в него впадает река Уссури. При юго-западном ветре на некоторых улицах зимой становится неуютно. Летом же донимают комары, мошка, гнус. Вокруг города тайга и болота. Не спасает от насекомых даже ветер с рек.

Дома в городе преимущественно деревянные, хотя в последнее время началась усиленная постройка кирпичных зданий. Ввиду этого в Хабаровске один за другим открылись восемь кирпичных заводов. Только пара-тройка центральных улиц имеют деревянные отмостки-тротуары. В общем, большая деревня.

Стараясь не поскользнуться, практически в полной темноте продвигался по улице, нагнувшись против ветра. Не доходя до полицейского управления, свернул на улицу Лисуновскую к речке Плюснинке. Парочка домов, и отворив за рычаг ворота, захожу во двор моего временного, но надеюсь на всё-таки продолжительное время пристанища. В моей половине дома в парочке окон горел свет. Я довольно улыбнулся.

Всё началось три месяца назад. Моя любимая агентесса, в смысле схватывающая всё налету в процессе обучения и умело применяющая полученные знания на практике, Мария Александровна Филатьева как-то вечером, зная, что я свободен от дежурства, привела ко мне сюда домой свою двоюродную по матери сестру. Как оказалось, Филатьева совершенно случайно увидела на улице, что её сестру парочка китайцев бомжеватого, как я понял из её описания, вида пытаются затащить в проулок между заборами домов. Пара ударов в район почек и извлечённый из сумочки револьвер показали грабителям или насильникам, что они были не правы, и заставило их ретироваться со всей возможной скоростью. А то, что потом услышала от сестры Мария, заставило привести её ко мне за помощью и справедливостью.

Очень симпатичную девушку звали Куен Ионг, что означало «смелая птица», при крещении она получила имя Дарья Ивановна. Отец ее занимался торговлей и был приписан к сословию мещан города Хабаровска. До этого нового года удачно расторговавшись в своей лавке товаром, отец девушки поехал закупаться новым. Для получения большей прибыли взял у своего компаньона большой кредит. Отбыл в конце января этого года вместе с женой в Сретенск по льду, чтобы с первым пароходом вернуться в Хабаровск. С тех пор их никто не видел.

Расследование показало, что обоз Пака, такую фамилию носила семья Дарьи или Куен пропал, не добравшись до Иннокентьевского казачьего округа. Пару дней назад, судом было принято решение о признании отца и матери девушки умершими, так как они пропали при обстоятельствах, дающих основание предполагать их гибель, и прошло полгода. В счёт погашения кредита компаньону отца ушло всё оставшееся недвижимое имущество и товар семейства. Дарье бывший товарищ отца предложил остаться на определённых условиях, но девушка предпочла уйти на улицу из уже не принадлежащего ей дома.

Пока я пытался разобраться в этой ситуации девушка жила вместе с агентессами. По окончании двухдневного расследования, я объявил Дарье, что к моему глубоком сожалению решение суда законно. Сделать практически ничего не возможно. Единственный шанс — это доказать виновность компаньона отца в смерти её родителей. Выслушав всё это, девушка напросилась ко мне в служанки. С учетом того в каком положении она оказалась, по её словам, наниматься в служанки у неё единственный выход. Так как родственники вряд ли ссудят её деньгами на открытие своего дела. Так в моём доме появилась семнадцатилетняя Дарья Ивановна Пак. Ну а дальше всё пришло к тому, к чему оно должно было прийти. Не сразу, а где-то через месяц, девушка пришла ко мне ночью в постель и осталась в ней до утра.