А тогда, весной 1906 года, окрыленный и уверенный в светлом будущем, Виктор отправился домой, в Пермь, где и провел все время до начала занятий в институте.

Лето пролетело как один день, и виновата в этом была Катя Белопашенцева. Виктор и Катя были одногодками. Дома их родителей стояли недалеко друг от друга, так что знакомы они были с детства, а уже когда им исполнилось по шестнадцать лет, зародились первые романтические отношения. Неизбежно вспыхнувшее чувство не угасало и после того, как Виктор поступил в училище в далеком, как им казалось, от Перми Кронштадте. Когда Виктор, возмужавший, в красивой форме, в бескозырке с ленточками появлялся на каникулах в городе, пермские девчата только вздыхали, зная, что есть у него Катюша и она-то уж никому перебежать дорогу ей не позволит.

На одном из свиданий Виктор неожиданно заявил своей возлюбленной:

– Тебе не кажется, что мы – половинки единого целого? Чувствуем, понимаем друг друга с полуслова. Порой я думаю даже, что мы родились в один и тот же миг.

Они часто переписывались, с нетерпением ожидая того времени, когда Виктор окончит училище, строили планы о совместной жизни, причем Катя просто бредила Петербургом и его театрами. Сама она пробовала играть в самодеятельных спектаклях, иногда даже в главных ролях.

…Они сначала разругались, когда Катерина узнала об отчислении Виктора из училища и первое время даже не приходила на свидание. Потом они как-то незаметно помирились и сошлись на том, что поженятся, как только Виктор получит обещанную братом квартиру. Так оно и случилось. Они обвенчались в Петербурге, когда Виктор перешел на второй курс. Осенью 1906 года Виктор приступил к обучению на первом курсе, облачившись в студенческую тужурку с погонами Петербургского политехнического института.

Переехав в Петербург, Катерина с головой окунулась в театральный мир. И даже тогда, когда у них появилась дочь, она редко пропускала гастроли именитых артистов. В одном из писем к тете Глаше она напишет:

«После Вашего отъезда была в театре 2 раза. Давали “Евгения Онегина” и “Жизнь за царя”. Первый спектакль прошел очень и очень посредственно, зато второй – великолепно. Участвовали все лучшие силы. Антониду играла Нежданова, приехавшая из Москвы на гастроли. Редко бывает, что артистка соединяет в себе все: красоту, голос, игру. А Нежданова всем этим обладает. Уж давно я не получала от оперы такого наслаждения, как в последний раз. В довершение удовольствия оркестром дирижировал Направник. На Масленицу собираемся в Александринку. Билеты обещала достать одна знакомая. Не знаю, удастся ли».

Молодой папаша не скрывал любви к своей крохе и писал тете Глаше в декабре 1908 года:

«…[Вероника] жива и здорова. В настоящее время валяется на кровати на животе и блаженствует, воображая, очевидно, себя сфинксом, а может, и столоначальником – во всяком случае, вид очень важный и высокомерный. Сейчас пришлось сфинкса переворотить на спину, так как нос оказался натертым до крайности о подушку. Впрочем, оставляя тему о Верушке на долю Кати, скажу несколько слов о себе. Занятия мои идут довольно прытко – сдал почти все экзамены, однако раньше весны не кончить, так как осталось довольно много чертежной работы. Числа с 23-го у нас начинается праздник и мы все уезжаем на несколько дней к Валентину, благо погода стоит хорошая. Вообще же нынче выезжать приходится редко – всего едем третий раз из Лесного. В городе будем музыкантить, а то я совсем забросил скрипку.

22 декабря. Сижу один. Катя уехала в театр – вернется часа в два ночи. Вероника пока спит, через полчаса проснется. Интересно, придет ли Надежда? [сестра братьев Вологдиных. – Прим. авт.]. Разговоров у нее было по этому поводу много. Я же сильно сомневаюсь, что увижу ее на Рождество здесь. Затем интересно также и то – как у нее идут учебные дела, принесли ли пользу мои занятия по арифметике или нет. По крайней мере, она пишет, что ей по математике легко. Выписал я ей нынче журнал «Природа и люди». Не знаю, насколько разумно поступил, так как едва ли она может уделять достаточно времени на чтение всего журнала. Последний раз как будто бы приличен, не пошлый, знакомит с миром. Приложение – Диккенс.

В настоящую минуту раздаются из кроватки тяжелые вздохи – предвестники близкого пробуждения, поэтому письмо заканчиваю, т. к. надо готовить порцию молока. Вологдин.

Много ли у тебя в этом году работы и довольна ли учениками?»

Виктор много работал, чтобы содержать семью. Расходы все время увеличивались. Он брал подряды на переводы технических текстов с немецкого языка, занимался репетиторством и частенько побаливал от истощения и переутомления. Катерина заявляла, что все его болячки были связаны только с простудой, поскольку у него болело горло, и она лечила его от ангины.

Перед самым окончанием института Виктор едва избежал призыва в армию. Он не успел внести плату за обучение, к тому же закончился «вид на жительство», а новый не выдавали, пока не будет внесена эта самая плата. Помимо прочего, оказалось, что у него нет свидетельства «об отсрочке воинской повинности для получения образования.

– Ну, как же так получилось? – заломила в отчаянии руки Екатерина. – Что делать теперь? Только-только отошли после отчисления из училища, и вот – на тебе! – воскликнула она.

– Да, найду я эти несчастные пятьдесят рублей, – произнес с отчаянием в голосе Виктор.

Он понимал, что под угрозой оказались все: семья; многолетний упорный труд, сама возможность завершить образование. Родители ничем помочь не могли, и это было нетрудно понять: всех и каждого из пяти братьев поддерживать материально было невозможно. Оставался единственный выход – обратиться к лучшему, надежнейшему другу – тете Глаше.

Виктор отправил ей письмо с просьбой о помощи, в котором сделал приписку:

«Вообще говоря, у меня деньги есть, но только в скрытом состоянии – я переводил с немецкого одну техническую книжку и должен получить за это удовольствие около 140 рублей, но когда получу – неизвестно. Работы сейчас очень много – рублей на двести, и горевать в этом отношении не приходится – было бы только время».

На самом краешке письма дописал: «50 рублей возвращу, получив первое жалование из института».

Глафира Дмитриевна немедленно переслала деньги, плата за обучение была внесена, угроза мобилизации отступила, и Виктор благополучно завершил образование.

Получив долгожданный диплом после защиты в декабре 1909 года дипломного проекта «Снабжение электрической энергией города Перми», Виктор с семьей уехал в родной город, где отдыхал до самого июля. Отдых, действительно, был необходим. Бледного и исхудавшего инженера пермская родня пригрозила «поставить на ноги» за один месяц.

Получив звание инженер-электрика, Виктор Петрович был определен на службу младшим лаборантом в родной институт.

Ему был пожалован чин Х класса (из XIV по «Табелю о рангах»). С этого времени на него был заведен так называемый «Послужной список».

Жить стало легче.

Летом 1911 года Виктора Петровича командировали за границу для ознакомления с передовыми турбиностроительными заводами.