На следующее утро я проснулся таким разбитым, словно вообще не спал. Несколько минут я просто лежал, погребенный под кучей одеял, и смотрел, как солнце потихоньку меняет краски на чердаке. Я закрыл глаза, ожидая услышать мамин голос, который скажет, что пора вставать. Но слышен был только громкий храп Жабы и скрип кровати, в которой ворочалась Нелл.

– Давай вставай, – пробормотал я. Так обычно говорил папа. И еще: – Раньше начнешь, раньше закончишь.

Снова в школу. И опять в первый раз. Меня чуть не стошнило от этой мысли, и я поплелся в ванную, чувствуя в груди неприятную тяжесть. Там будто прорастал ужас, пуская страшные темные корни.

«Вот и всё, слизняк, – радостно сообщил демон. – Тоска – именно то, что нужно. Погрузись в нее, утони в ней…»

Я включил душ, ледяная вода обожгла раненую руку. Сердце защемило. Вспышка тоски и ощущение потерянности слились воедино, зазвенели в ушах. Я прижал руки ко лбу, легкие наполнились влажным воздухом: над ванной, стоявшей на медных лапках, поднимался пар. Раз моя тоска подпитывает Аластора, значит нужно сделать все, чтобы не думать ни о чем грустном так долго, как только получится. Да и вообще, каждый день, который не начинается с песни демона о том, как он замаринует мои мозги, можно считать хорошим, правда?

Я прыгнул в ванну и быстро вымылся странным черным мылом с вкраплениями каких-то трав и цветов. Вчерашняя мазь залечила не все порезы на руках. Или меня всю ночь царапал Жаба, что, кстати, вполне возможно. С ног текла грязь, в сливе кружила вода с темными разводами. Я смотрел на нее сквозь пар, пытаясь понять, откуда она взялась. Неужели пол на чердаке такой грязный?

Я вытерся, надел джинсы, футболку и толстовку с капюшоном, которые лежали у дивана, и тут вспомнил про школьную форму. Где же мне ее взять? Хотя, может быть, в этой школе никакой формы не требуется? Во всяком случае, у меня формы нет. Впервые в жизни, у меня нет формы.

Зевая, проснулся Жаба. Выбрался из-под одеял, распахнул окно и вылетел наружу. Наверное, отправился по делам… Может быть, на поиски еды? Мокрым ногам было холодно на полу. Я попрыгал у обогревателя, пытаясь включить его, но вскоре стало ясно, что Нелл включает его магией. Я сдался и, дрожа, направился к холодильнику.

Мама учила нас с Прю готовить, и добилась определенных успехов. Мне показалось, что я всегда могу приготовить что-нибудь. Но на этот раз проблема заключалась в том, что даже для чего-нибудь не было ничего!

Три яйца и йогурт, который вонял так, будто заманил в себя крысу и убедил ее, что это самое подходящее место, чтобы сдохнуть. Почти все кастрюли были грязными. В других что-то росло, в третьи капала вода с протекающего потолка. Я взял пару кастрюль, измазанных изнутри чем-то липким, и даже понюхал. Пахло протухшими овощами.

В конце концов я разбил по одному яйцу в три чашки с отколотыми краями, взбил их и поставил в микроволновку. На звуки микроволновки и запах еды из кроватей выбрались Нелл и дядя Барнабас. Они ковыляли ко мне, как зомби, вытянув руки вперед – к горячим чашкам. Подсев к кофейному столику у моего дивана, они принялись завтракать, невидящими глазами таращась на все, что шевелилось рядом, например, на занавески. На людей они стали немного похожи только после того, как с завтраком было покончено.

– Мы ведь совсем не жаворонки, – заметил дядя Барнабас.

– Я уже понял, – усмехнулся я.

Нелл достала свою одежду из старого сундука в изножье кровати и отправилась в ванную.

Дядя Барнабас одернул черную рубашку-поло и заправил ее в брюки. Накануне вечером он сказал, что работает каждый день, кроме воскресенья, и всю неделю ходит то на одну работу, то на другую. В понедельник, среду и пятницу – в Музей истории ведьм; во вторник, четверг и субботу – в Деревню первых поселенцев Салема. Деревня – это «музей живой истории», ее посетители представляют, что они пуритане из 1630-х годов. Что ж, теперь понятно, почему он так вырядился на День Основателей.

– Хорошо, – сказал я, складывая постельное белье и поправляя подушки на своем диване. Ни Нелл, ни дядя Барнабас наводить порядок не собирались, так что заодно я застелил и их кровати.

– Извини, что не смогу отвести тебя в школу, но тебе поможет Корнелия, – сказал дядя Барнабас, натягивая серый свитер с логотипом музея.

И тут у меня снова возникло чувство, будто меня вот-вот ударят кулаком в живот.

– Обязательно туда идти?

– А что, ты бы лучше тут остался? – Дядя Барнабас поднял бровь и огляделся по сторонам.

Я понял, что он имеет в виду. Здесь было адски холодно и одиноко, но для меня это было не в новинку.

– Поверь, ничто не может разрушить защитное заклинание ковена. В школе ты будешь в безопасности, а все остальное зависит только от тебя.

Дверь ванной распахнулась и оттуда гордо выплыла Нелл. Она выглядела совсем иначе, чем вчера. От наряда радиоактивной радуги не осталось и следа. На ней были джинсы, желтая футболка и фиолетовый свитер. Но прическа ее была совершенно безумной: косички торчали во все стороны, некоторые – даже вверх.

– М-м… оригинально, – выдавил дядя Барнабас и сжал мое плечо.

Нелл потрогала косичку, которая свешивалась на лоб.

– Почему? Что-то не так?

Дядя Барнабас выглядел как человек, который только что понял, что наступил на жвачку. Он замахал руками, словно пытаясь отменить сказанное.

– Все в порядке! Выглядит отлично. Корнелия, ты собрала все, что понадобится твоему двоюродному брату?

Нелл села на пол, чтобы натянуть огромные черные ботинки, прижав подбородок к груди так, что не было видно ее лица. А потом начала снимать заколки и резинки, одну за другой, высвобождая свои буйные кудри. Я пытался что-то сказать, но она скрылась под кроватью. Порывшись в стопке чистой одежды, Нелл выудила видавшую виды серую почтальонскую сумку и черный свитер North Face. И запустила всем этим в меня.

– Вот, – сказала она, – возьми пока это. Я положила в сумку тетради и ручки. За учебниками сам зайдешь в библиотеку.

Кто-то – очевидно, Нелл – написал черными буквами на серой сумке: «Всё, что случилось с нами, лишь пролог»[5]. Я отряхнул и сумку, и свитер, пытаясь не кашлять от пыли.

– Не задерживайся сегодня на работе, – сказала Нелл, забрасывая рюкзак на плечо. – У нас дела, помнишь?

Дядя Барнабас посмотрел на нее, склонив голову набок.

– Встреча с туристическими компаниями, – напомнила она.

– А, конечно, конечно, вспомнил, – сказал он, взмахнув рукой. – Приду не позже шести.

– Зачем? – спросил я. – Что это за встреча?