В папке лежали копии свидетельства о рождении Итана Уайта. У Итана не было сестры-двойняшки. Поддельная справка о прививках, свидетельство о рождении. Поддельные табели с оценками из портлендской школы, копии водительских удостоверений Мэри Элизабет Уайт, темноволосой женщины со слишком американской улыбкой, и Джона Адамса Уайта, – незнакомца под два метра ростом и весом в сотню килограммов.

– Знаешь, можно ведь и притворяться, что ты храбрее, чем есть, – сказала Нелл. – Я все время так делаю.

Вообще-то, хорошо, что Нелл мне нравилась, потому что на все уроки мы должны были ходить вместе. На все, кроме одного. Спецкурс у нас был разный: Нелл записалась в театральную студию, а у меня каждый день последним уроком был библиотечный час.

– Заходи скорей, – сказала она, когда мы подошли к дверям класса, и протянула мне расписание.

А потом я запросто пожал руку миссис Андерсен, моей новой учительнице естественных наук. С утра я сразу пошел к ней послушать несколько объявлений и принести школьную присягу. Занятия естественными науками начинались после обеда. В классе было светло. Мы с Нелл сидели на последней парте и смотрели на два аквариума, стоявших у стены. В одном плавала рыба юнкер, в другом разгуливал гигантский тарантул, которого звали Элеонора.

Я вспомнил о поручении дяди Барнабаса и, шевельнув бровью, указал на нее. Нелл помотала головой и написала в тетради: «Выбери животное, которое не придется красть, идиот». И дописала: «Элеонора – не то, что ты думаешь. Поищи ящерицу или лягушку».

«Лягушку!» – впервые с утра подал голос Аластор. Его присутствие было похоже на электрические разряды. Иногда они становились сильнее, как будто демон прислушивался или пытался сосредоточиться. А иногда все было спокойно, так что я почти забывал о нем.

Весь день я чувствовал душевный подъем. Очень странное чувство – как будто я вышел за пределы собственного тела и со стороны смотрю, как сам же иду мимо красных шкафчиков по коридорам, облицованным желтой плиткой. От одной двери к другой, урок за уроком, час за часом.

Вторым по расписанию шло языкознание с мисс Мелл, молодой блондинкой, которая немного нервно рассказывала про местоимения вовсе не нам, а своим туфлям.

Третий урок – алгебра с миссис Джонсон, которая вызывала меня снова и снова. То ли чтобы выучить мое имя, то ли просто чтобы помучить.

Дальше – литература с мистером Гуптой. В Редхуде литературу и языкознание объединили в один предмет: «английский язык». Поэтому мне показалось, что тут все очень круто – можно изучать знаменитые произведения прозы и поэзии, мифологию и искусство. И никаких нудных грамматических правил.

Мистер Гупта постучал по столу.

– А теперь… следующий раунд нашей викторины «Все о Греции»! Какая из команд будет оглядывать мир с высоты Олимпа? Кто получит на обед пиццу с амброзией?

Похоже, мистеру Гупте очень нравилась греческая мифология. Все вокруг зашевелились, неохотно передвигая парты, чтобы разделиться на две команды. Члены нашей команды расползлись по своим местам, глядя в телефоны или копаясь в рюкзаках.

– Мы никогда не выигрываем, – шепотом объяснила Нелл. – Ты, конечно, привык к другому, но постарайся не сразу впасть в депрессию.

– Привык к другому?..

Последнее, что я выиграл, был конкурс едоков Тихого пирожного. И то мне повезло, только потому, что моего соперника стошнило, и его дисквалифицировали.

Но я не успел сказать этого, и викторина началась.

– Почему Афина состязалась с Посейдоном? – спросил мистер Гупта.

Стоп, я же знаю ответ! Мы с папой перед сном читали замечательную книгу о греческих мифах. Но не успел я поднять руку, как тот мальчишка из автобуса, который был в бейсболке – теперь он был без нее; хорошо, что в школе есть правила, – стремительно вытянул руку.

«Чего ты медлишь? – спросил Аластор. – Отвечай этому мужу, болван!»

Ал, видимо, не понял правил викторины. Если он вообще, конечно, знает, что такое правила.

– Да, Паркер, – вызвал мистер Гупта.

– Когда основали Афины, боги состязались за право назвать город своим именем, – говорил он, а вся команда одобрительно стучала по столу. – Посейдон мог дать грекам только морскую воду. Не самое необходимое. Зато Афина подарила людям оливковое дерево, которое им очень пригодилось. И город назвали в честь Афины.

– Правильно, – сказал мистер Гупта и приписал команде очко на доске. – Следующий вопрос, дорогие полубоги. Кто отправился на поиски Золотого Руна?

Ну, это просто. Ясон и Аргонавты.

«Отвечай же, слизняк! Хватит мариноваться в своей гениальности! – прорычал Аластор. – Другая команда победит!»

Анна, девочка, которая сидела рядом со мной, быстро ответила:

– Персей!

Н-н-н-нет…

– Прошу прощения, но это не правильный ответ. Вторая команда?

Было понятно, что они выезжают за счет Паркера. И он самодовольно ответил:

– Ясон и Аргонавты.

«Он нам не нравится, – холодно и решительно сказал Аластор. – Нельзя позволить ему забрать твой трон… из… пиццы».

Тут меня пихнули локтем в бок, я поднял руку и ответил на вопрос, как звали жену Зевса.

– Гера, – сказал я.

И вот, мы снова в игре.

Рядом с Нелл сидел мальчик, который сосредоточенно завязывал и развязывал узелки на завязках своего капюшона.

– Офигеть! У нас целый балл! – сказал он, не обращая внимания на мистера Гупту, который тут же велел ему следить за языком.

И началась настоящая битва. На следующий вопрос ответила девочка, которая сидела за мной. Потом еще одна набралась храбрости и тоже ответила.

– Кто совершил знаменитые двенадцать подвигов?

И снова мы выиграли. Это было похоже на волейбол. Туда-сюда, туда-сюда, пока не остался последний вопрос. И разумеется, счет к этому моменту был равный!

– Итак, на кону пицца! – Мистер Гупта попытался говорить еще ниже, хотя голос у него и так был низкий. – Кто убил Химеру?

Я же знал, знал…

Мы с папой несколько раз читали этот миф, но я не мог вспомнить имя. Оно так и вертелось на языке. Начинается на «П» или на «Б»… Я посмотрел на Паркера. Он глядел в потолок и напряженно думал. Ну давай, давай же…

– Я уверен, что кто-то из вас знает ответ, – сказал мистер Гупта. – Вы же об этом читали!

Все начали неловко возиться, заскрипели стулья. И вдруг ответ легко, как перышко, всплыл из глубин моей памяти. Где-то у меня в голове прозвучало имя. Я неуверенно поднял руку.