Внутри сидел довольно крупный гарнизон, но за спиной князя стояло три тысячи поместных дворян, которые в полевой битве уже успели разок побить защитников. Да, сражение было скоротечным и весьма вялым. Но все-таки. Все шансы и перспективы находились всецело на его стороне. Однако князя это не радовало… совсем не радовало…

Разгромив Сахиб I Герая под Тулой Басилевс не стал задерживаться. На город были оставлен уход за ранеными, пленные, погребение погибших силами пленных и сбор трофеев. В усиление городу пришлось оставить самый потрепанный полк улан. И территорию от недобитых врагов очистит, и присмотрит за трофеями — чтобы не сильно разворовали.

Сам же Государь отправился к Нижнему Новгороду, где находилась точка рандеву. Там же, захватив поместное войско и части усиления, направился к Еленаполису.

И вот тогда, на том переходе Александр Борисович впервые серьезно занервничал. Он раньше никак не мог понять, почему Иван Васильевич носится со своими легионерами как с писаной торбой. А потом к ним добавились уланы. Он осторожно наводил справки, беседовал, думал и никак не мог взять в толк дела Государя. Они ему казались глупостями малолетними. Особенно в связи с тем, что в войсках «нового строя» правила местничества не действовали. Устав, звания, должности, субординация, дисциплина… еще раз дисциплина… и еще раз. Александр Борисович тогда воротил нос и насмехался. Не открыто, разумеется. Особенно после инцидента с Губернской реформой. Горбатый-Шуйский был уверен, что, если бы Басилевс был уверен в своих легионерах, то без всякий сомнений разогнал поместных. Что на хитрость он тогда пошел от слабости. А оказалось, что все не так просто…

Иван III получил в 1462 году Великое княжество Московское с достаточно прогрессивными для своих лет и региона вооруженными силами. Они были практически исключительно представлены кавалерией, сведенной в устойчивые дружины с практикой обучения личного состава и передачи опыта новичкам. Крепкое снаряжение с серьезными доспехами, линейные породы лошадей, достаточный уровень выучки для организованного копейного удара и прочие прелести развитой дружинной культуры.

На просторах Речи Посполитой эта традиция проросла хоругвями крылатых гусар. Ведь дружины польских и литовских магнатов формировались по тому же принципу. Однако Иван III решил пойти другим путем.

Он стал активно внедрять систему поместного дворянства, стремясь любой ценой увеличить численность войска. Новые феодалы — помещики, получали за свою службу землю из расчета пятьдесят-сто четей на выставляемого всадника, вместо старых пятисот-семисот и более четей. Как следствие, буквально за четверть века вполне европейское крепкое войско, доставшееся Ивану III по наследству, ориентализировалось, то есть, перестроилось на восточный, азиатский лад.

Линейные породы лошадей остались только у богатых, большинство же пересело на мелких и дохлых степных лошадок. Седла с глубокой посадкой вышли из употребления, заменившись легкими и дешевыми степными, совершенно не пригодными ни для копейного боя, ни для нормальной рубки. На таких седлах сильного удара не нанесешь — опереться не на что. Только крутится, только стрелять, только мельтешить.

Доспехи стремительно вымывались в боях. Старые изнашивались и терялись, а новые приобретать было не на что. Но то старым дружинникам, перешедшим на поместную службу. Новым же изначально было не до металлических доспехов. И если в середины XV века ходовой среди воинства была клепано-пришивная чешуя, то к его концу большая часть бойцов даже кольчуги не имело. И если раньше дружинники снаряжались централизованно — держателем-сюзереном, то теперь новоиспеченные феодалы были вынуждены разрываться между взаимно исключающими делами. Не все из них оказались и добрыми хозяйственниками, и хорошими воинами. Эти качества редко сочетаются. Что только все усугубило еще больше.

В результате, уже к концу XV века войско Великого княжества Московского численно увеличилось чрезвычайно. И столь же пропорционально просев качественно. На первых парах это дало очень неплохой результат. Хватало старого доброго вооружения, да имелись люди, крепко обученные бою, формирующие костяк, ядро, стержень армии. Но уже через поколение начались стремительно прогрессирующие проблемы. Иррегулярное войско без внятной системы подготовки новичков и дрессуры личного состава просело по своим боевым качествам невероятно. Что усугубилось тенденциями «падения» доспехов и копейного удара. Поэтому отличить поместное ополчение от степного стало очень непросто ни боевыми качествами, ни внешним обликом — сказалось повальное заимствование дешевых степных решений. Ведь с крохотного довольствия особенно не разгуляешься и покупать станешь только то, что по карману.

Войско Руси за какие-то тридцать лет из вполне современного превратилось в натурально степной табор. Иррегулярный, очень плохо снаряженный, еще хуже управляемый и ничему толком не обученный. Но такого «добра» имелось большое количество, что внушало определенную уверенность руководству державы.

Итогом этих преобразований стал фазовый переход от европейского качества к азиатскому количеству, что сыграло в истории Отечества крайне негативную роль. Тут и маркировка европейцами московитов как каких-то диких азиатов. Очень уж похожи. И жесточайший социально-политический, экономический и демографический кризис, накрывший Русь к концу Ливонской войны. Кризис и кризис. Мало ли? Но именно он спровоцировал затяжную рецессию и Смутное время как высшую форму проявления кризиса. То есть, одни из самых страшных дней в истории Отечества, по опустошительности и разорительности ее земель, стоящие в одном ряду с потрясениями первой половины XX века. В удельном плане, разумеется.

Конечно Александр Борисович Горбатый-Шуйский ничего этого не знал и знать не мог. Тем более, что он вырос в этой среде, считая ее чем-то естественным и предельно натуральным. Из-за чего при взгляде на войска «нового строя» в голове князя сталкивались мощные противоборствующие силы.

С одной стороны, да, он смотрел на этот порядок и ему он нравился. Особенно после поистине славной победы под Тулой. Давненько так крымчакам не выписывали горячих. Да при таком их численном превосходстве!

С другой стороны, все его естество восставало против такого «нового строя». Хуже того — Иван Васильевич забыл распространить на них систему местничества. Немыслимо! Невероятно! Все лучшие люди державы оказались в стороне от этого дела. Ну, почти все. Кое-кто пробился. Но он, князь Горбатый-Шуйский, как и многие другие были оттерты худородными. А то и вообще — безродными! Это вызывало в нем зубовный скрежет и злость

Вот и сейчас оглянувшись на батарею конной артиллерии, приданной князю в усиление, он едва сдержался и не скривился с омерзением. Чернь. Грязь. А одета прилично. Вон — Государь даже доспехи металлические каждому самому ничтожному артиллеристу организовал. А поместные многие в стеганых халатах вынуждены прозябать.

Шесть легких трехфунтовых пушек в это время было выкачено на огневую позицию и с дистанции примерно в сто шагов открыли огонь по деревянным укреплениям. Ядрами. Обычными ядрами. Если быть точным — стреляли по воротам и надвратной башне.