он присвоил семьсот семьдесят два рубля. Эти деньги я вычла из обнаруженной суммы и остаток готова передать вам под роспись.

Пристав скривился. То ли мое желание получить от него расписку так его не радовало, то ли то, что я уже забрала свои деньги и точно уж не отдам. Пробурчал.

-Что ж вы так, барышня, строго-то? Или не доверяете?

Я охотно подтвердила.

-Не доверяю, грешна, терзают смутные сомнения, что господин управляющий может откупиться. Он нынче ночью всем сулил деньги, если ему помогут бежать. А так у меня будет расписка на руках, что я передала вам сумму, означенную в расписке. Деньги я вчера пересчитала при свидетелях, вот они тогда же и расписались в описи обнаруженного.

Я потрясла перед носом пристава нужной бумагой. Пристав, было, возрадовался, но я ему радость поуменьшила, добавив, что сия бумага составлена в двух экземплярах, один ему передам, один остаётся у меня. И расписку о передаче денег тоже возьму в двух экземплярах. Делать нечего, пришлось приставу составить требуемые бумаги, записать мои показания и получить остальную сумму на руки. Большого счастья на лице полицейского не было, он уже представлял, сколько работы ему предстоит. Розыск предыдущих работодателей Маркыча, дознание и прочее. И все это перед праздником Рождества.

Забрав с собой слегка помятого и пованивающего управляющего вместе с его вещами, пристав и урядники погрузились в сани и возок и отбыли в уезд.

А я, наконец, вздохнула свободно и принялась за свои дальнейшие дела. Надо выяснить, где находятся те самые заграничные приборы.

Вместе с Семенишной, как надёжным проводником, обнаружили искомое в одном из сараев на улице. В одной из коробок среднего размера обнаружился и сепаратор, запакованный в промасленную бумагу. Я велела тут же это перенести в кухню. Двое дюжих мужиков потащили этого монстра в дом. Следующей коробкой был тот самый аппарат для запайки банок, вместе с расходниками и даже внушительная стопа листов консервной жести. Семенишна, ткнув пальцем в него, сказала.

-Мы и не знаем, что с этим всем делать, как Иван Андреевич померли. Наш кузнец посмотрел на это железо, думал, что могет ему понадобится, попробовал один лист, сказал, что дерьмо металл. Так и лежит здесь.

Было ещё несколько коробок, одна очень здоровая, скорее, это ящик был, штуки три средних и одна маленькая. Но я уже замёрзла, разбираться не стала и прихватила только маленькую коробку, вернулась в дом. Авось по документам пойму, что там осталось в сарае.

В кабинете, открыв маленькую коробку, обнаружила в ней тщательно упакованные в очищенный хлопок четыре разных термометра. И они все были с градуировкой по Цельсию, то есть европейские. Честно говоря, в американском Фаренгейта я практически ничего не смыслю. А термометры, если всерьез заниматься переработкой сельхозпродукции, необходимы. Видимо, Иван Андреевич что-то понимал в этом деле. Надо бы внимательнее посмотреть в библиотеке, я видела там стопу каких-то журналов и книг. Вряд ли в этих журналах печатают любовные романы с продолжениями.

Отложив изучение журналов на завтра, спустилась на кухню, наказала тщательно отмыть принесённый из сарая аппарат от смазки к утру и обязательно приготовить ведра два-три молока, пошла в свои новые комнаты. Места у меня там теперь было много, рукоделием можно было заниматься в гостиной, там и освещение было хорошим. Покопавшись в своих запасах, нашла все необходимое для вышивки, украдкой достала альбом с различными видами вышивок, перелистала его, освежая в памяти, когда-то полученные знания. В свое время я довольно твердо освоила несколько интересных техник-ришелье, французский узелок, бразильская вышивка и ленточная вышивка. Освоить-то я их освоила, но не занималась этим. Не хотелось. А тут, хочешь-не хочешь, а надо. Приготовила несколько лоскутов ткани, нитки, иглы, ножницы… и села в кресло, поставив рядом пару ламп, чтобы было светлее.

Когда ко мне заглянула Семенишна, у меня уже было несколько заготовок с вышивками - для носовых платочком в технике ришелье, для броши в стиле французский узелок, для мешочков-саше в стиле бразильской вышивки. Старая нянька восхищённо разглядывала лоскуты с вышивкой, прицокивала языком.

-Ну, какая же красота!! Это тебя в твоём Питербурхе научили? Наши девки вышивают, но так не умеют, только крестиком рушники да сарафаны, ну, ещё и кофты когда гладью. А так нет, не умеют, по-городскому.

Ну, теперь дело встанет только за тканью. Надо искать, пересмотрю кладовые да шкафы, может, что и найду. Уже ложилась спать, когда Фиодор, молчавший весь вечер и о чем-то размышляющий напряжённо, неожиданно сказал.

-Лиза, а ты не хочешь мастерскую по вышивке создать? Ведь одной тебе не разорваться на все сразу. Собери девок рукодельных, научи их так делать как ты и пусть работают. А ты у них покупай работы, за исключением материалов, конечно. Зимой им все равно делать особо нечего. А ты еще, чем займешься, дел у тебя ого-го сколько!

Засыпая, подумала, что идея стоящая и здорово, что кот попал вместе со мной! Мой советчик, помощник и ангел-хранитель в образе моего любимого кошака.

17 Глава

А с утра все закрутилось. Позавтракав, торопливо направилась в кухню в сопровождении Федьки и верной Семенишны. Сепаратор был отмыт и стоял на массивном кухонном столе, сверкая полированными металлическими деталями. Вспоминая, как собирала аппарат тетка Анна и что было нарисовано в том документе, я таки сумела с первого раза собрать его. Кухарка подогрела немного молоко и вскипятила большой котел воды для промывки масла. По моей просьбе Семенишна пригласила одного из работников, дюжего мужика. Заставила его переодеться в чистое и тщательно вымыть руки, чем вызвала искреннее недоумение у него. Я махнула рукой, сказав, что я так хочу. Ну не читать же ему курс микробиологии и инфекционных болезней! Кстати, надо бы к лету всех своих жителей хоть как-то приучить к соблюдению гигиены. Лето - самое время для дизентерии и прочих кишечных инфекций.

В общем, перекрестясь и попросив благословления у Господа (вот что значит вжиться в образ, аутентичный эпохе!), залили молоко в чашу сепаратора, поручила мужику крутить ручку агрегата. Вначале медленно, потихоньку прибавляя скорость вращения. Сепаратор загудел, разгоняясь. В ёмкость полились сливки, а в ведро с другой стороны-обезжиренное молоко, отгон, как называла его тетка Анна. Кухарка и ее подручные смотрели, раскрыв рты.

Здесь, в это время, сметана производилась методом отстоя молока и снятия верхнего слоя. Поэтому она всегда была с кислинкой. А тут сразу сливки идут и не надо молоко отстаивать. Три ведра молока перегоняли почти два часа. Отпустив Данилу (нашего помощника)