– Мне послышалось или тебя назвали халявщиком? – подмигнула я.

– Слух тебя не подвел.

– Она не со зла, просто брякнула на нервной почве, – утешила я, мысленно отметив, что лечебный отвар остыл. – Ну и задал ты ей задачку! Странно, ведь Берниш наверняка сообщила руководству, кто в действительности стоит за Сайеном.

– Она могла счесть канал связи ненадежным и не углубляться в подробности. Но даже если сведения дошли до адресата, ими вряд ли станут делиться с рядовыми агентами вроде Дюко.

– Наверное. Случай не из разряда служебной необходимости. – Я отставила чашку. – Пожалуй, лягу сегодня пораньше.

– Ты так и не поела, – возмутился рефаит.

– Не хочу. Аппетита нет.

– Его нет почти неделю. – Арктур, сощурившись, наблюдал, как я встаю с дивана. – Ты не выздоравливаешь. Попроси у Дюко отсрочку.

– Нельзя, время поджимает, – рассеянно бросила я, думая о своем, но, перехватив подозрительный взгляд Арктура, состроила самую невинную гримасу. – Не забывай, мы на пороге войны.

– Не забуду. – Рефаит с минуту буравил меня глазами и, по-видимому успокоившись, переключился на новости. – Выспись хорошенько, Пейдж.

– Постараюсь.

Закрывшись в ванной, я сплюнула в раковину комок желтоватой слизи и, содрогаясь от отвращения, пустила воду. Это всего лишь кашель. Пройдет.

Доковыляв до спальни, я, по обыкновению, обнаружила в кровати грелку, однако холод все равно пробирал меня до костей. Вымотанная до предела, с оголенными нервами, я напряженно таращилась в потолок.

Завтра мне снова предстоит проникнуть в оплот Сайена. Да и новости не способствовали сладким снам. Стоило мне задремать, сразу накатывали воспоминания о пытках.

К половине двенадцатого я совсем отчаялась. Нужно срочно принимать меры. Если не высплюсь, завтра провалю задание. К полуночи сна не было ни в одном глазу. Ругая себя на чем свет стоит, я поплелась в кухню.

Джексон любил пропустить на ночь стаканчик, а потом спал без задних ног. Пора позаимствовать его методику, – как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Я взяла из буфета бокал и откупорила графин с чем-то, похожим на красное вино.

Сначала пила маленькими глоточками, просто чтобы успокоиться, однако у вина оказался очень богатый и насыщенный вкус – я опомниться не успела, как «уговорила» целый бокал и потянулась за добавкой. По телу растеклось блаженное тепло. В памяти всплыли ночные посиделки с «Печатями». Веселый смех, дружеская болтовня. Семья, обретенная мною в Лондоне.

Отныне я призрак, лишенный пристанища. До сих пор присутствие Арктура сглаживало тоску по дому, но теперь она накрыла меня с головой. Мне безумно не хватало Марии, Элизы. Но особенно я скучала по Нику, лучшему другу, сосланному работать на «Домино» в другую страну. Стыдно сказать, но в глубине души мне даже не хватало Джексона Холла.

Еще я тосковала по Ирландии. Двенадцать лет. Двенадцать лет назад у меня отняли бабушку с дедом. Осушив бокал, я вновь наполнила его багряным забвением.

– Пейдж?

Я подняла хмельную голову. На пороге маячил Арктур с всклоченными от подушки волосами.

– Привет, – скороговоркой выпалила я. – Не спится?

– Нет.

– Какое совпадение, мне тоже. Вот, решила подлечиться. – Я выразительно отсалютовала бокалом.

– А заодно провалить задание. – Арктур отнял у меня опустевший графин. – Это крепленое вино.

– Отлично. Дополнительная крепость мне не повредит. – Я с пьяной улыбкой похлопала по дивану. – Составишь компанию?

– Только если не будешь допивать.

Я убрала бокал на кофейный столик. Арктур сел рядом со мной.

– Позволь полюбопытствовать, с чего тебя вдруг потянуло на алкоголь? – спросил он.

– А тебя?

– Унять боль. Полагаю, ты преследуешь аналогичную цель.

– Гениально, – похвалила я, заваливаясь на бок. – Оказывается, у меня больше нет дома. И неизвестно, будет ли.

Арктур отвернулся к окну:

– Меня терзает тот же вопрос.

Его родина лежала в руинах, а моя – в тени Якоря. По милости Сайена мы превратились в бесприютных скитальцев.

– Люди не помнят, как появились на свет. Онейромант ничего не забывает, – сменил тему Арктур. – Я родился в лесу, среди кромешной тьмы. Повсюду цвел амарант, в кронах пели птицы холь. – Поток синего фонарного света смягчил суровые черты, сейчас в облике Арктура сквозила диковинная, почти неземная красота. Лишь кое-какие мелкие, почти неуловимые детали выдавали в нем не человека.

– За исключением птиц, в лесу царила гробовая тишина, недостижимая по эту сторону завесы. Между деревьями серебрился ручей. Минуя владения Мезартимов, он сливался со Скорбью и единым потоком впадал в Бездну.

– Бездну?

– Портал из нашего мира в эфир. Когда души смиряются со смертью и готовы обрести последний приют, мы подводим их к Бездне и они устремляются вниз.

– Интересно, что все-таки происходит после смерти, – шепнула я, протрезвев (чего, собственно, и добивался Арктур). – И есть ли он вообще, последний приют?

– Моталлаты утверждали, что владеют сокровенным знанием. Якобы их послали Енакимы, высшие существа, творцы эфира, и наказали нам почитать их. Однако кое-кто из рефаитов взбунтовался, и Нашира слыла самой ярой противницей нового уклада.

– Но ты не разделял ее сомнения?

– Я разделял веру наших правителей.

– А сейчас?

– С возрастом оснований для слепого поклонения все меньше. Если высшие создания существуют, почему они не предотвратили войну? Почему не препятствовали водворению Сайена? Почему допустили этот кошмар?

О войне Арктур рассуждал, как и подобает бессмертному. Поистине, время – лучший лекарь.

– В твоих воспоминаниях мелькал образ дома, – призналась я. – Там безумно красиво?

Рефаит молча кивнул в ответ.

– Тяжела доля изгнанника, – добавил он чуть погодя.

В моих воспоминаниях остались поля в обрамлении желтого благоухающего утесника – извечной приманки для пчел. Под бескрайним небом – зеленеющие холмы, увенчанные старинными замками. Фруктовый сад, усеянный золотыми яблоками-падалицей. Иней на калитке. Горы – белоснежные зимой и зеленые в другие времена года. За двенадцать лет многое стерлось из памяти, наверное, я чересчур идеализировала Ирландию, но тем не менее рвалась туда всем сердцем.

– Мне бы хотелось взглянуть на твой родной край, – сообщил Арктур.

– Мне тоже.

Образ Ирландии хранился в моем лабиринте. Арктуру не составит труда пробраться на задворки моего сознания и воскресить запертые там воспоминания. Но попросить я не отважилась.

– Если загробный мир обречен на гибель, ты сумеешь обрести приют на нашей стороне завесы?

Арктур медлил с ответом.

– Да. По крайней мере, временно.

Повисло тягостное молчание. Гостиная качалась, как маятник.

– Зачем пуповина связала нас двоих? – пробормотала я еле слышно. – Почему именно мы? Почему сейчас?

– Хотел бы я знать…

Низ живота словно налился свинцом. Влечение сломило возведенные мною стены, я опомниться не успела, как развернула Арктура к себе лицом. Наши взгляды встретились.

– Тебе не досаждает наша связующая нить? – шепнула я.

Комната словно наполнилась электрическими разрядами.

– Нет, – одними губами отозвался