7. LIRIÏK NECRONOMICUS KANT

8. HAMTAAK

9. M.D.K. I

Буду рад ошибиться, но предположу, что музыка группы Magma никогда – ни единого раза – не звучала в России в FM-диапазоне. Причин тому несколько. Одна – географическая: это французские артисты, не британские и не американские, а следовательно, масштаб их известности за пределами родной страны заведомо ограничен. Другая состоит в том, что поют они не только не на английском, но даже и не на французском, а, хотите верьте, хотите нет, на своём собственном, самостоятельно придуманном языке; подробнее об этом я расскажу чуть ниже.

Но главная причина – конечно, в том, что музыка Magma декларативно некоммерческая, я бы даже сказал, антикоммерческая. Несмотря на то что у ансамбля есть немало влиятельных почитателей – от Джона Лайдона из Sex Pistols и Public Image Ltd до Роберта Трухильо из Metallica и даже чемпиона мира по бильярду Стива Дэвиса, который тратил свои призовые за спортивные победы на то, чтобы организовывать ему концерты в Лондоне, – никакие хит-парады, разумеется, тут даже не ночевали, и для массовой аудитории подобные звуки были и остаются, мягко говоря, сложноваты. Зато они буквально-таки обречены на то, чтобы превратиться в объект культа, что, собственно, и произошло ещё в 1970-е годы – и что абсолютно справедливо по сей день, потому что группа, представьте себе, по-прежнему в строю и год назад отметила полувековой юбилей, продолжая разъезжать по всему свету с гастролями. В общем, почти как The Rolling Stones – хотя есть нюансы.

Первое, к чему необходимо привыкнуть при знакомстве с Magma, – тут очень много поют. Обычно на авансцене во время концертов группы размещается целый хор из четверых человек, которому к тому же подпевает из-за ударной установки лидер и основатель ансамбля Кристиан Вандер. Единственная постоянная участница хора на протяжении почти всех пятидесяти лет – его бывшая жена Стелла Вандер, некогда в меру успешная певица-шансонетка в духе Франс Галль, для которой знакомство с Вандером изменило всю жизнь: из мира коммерческой поп-музыки она в одночасье, словно на сверхзвуковой космической ракете, перенеслась в мир авангардного джаз-рока, или цойла, как предпочитал называть стиль своего проекта сам Вандер и другие музыканты группы (говоря на французском языке, Вандер произносит это слово – zeuhl – скорее как «зюль» или «зёль», но, поскольку выглядит оно скорее на немецкий манер, в русской традиции устоялось именно условно немецкое произношение: «цойл» или «цойль»). Их брак в какой-то момент разрушился, но притяжение музыки Magma оказалось сильнее – Стелла по-прежнему в составе и в без малого семьдесят лет продолжает из года в год самозабвенно петь то, что человеку со стороны, наверное, кажется полнейшей тарабарщиной.

Хор – атрибут, с одной стороны, классической оперы, где как раз хоры обыкновенно перемежались сольными ариями, а с другой стороны, обязательная часть религиозной службы. И эта вторая аллюзия здесь явно тоже заложена в культурную программу, в метаданные музыки, если хотите: не случайно треки Magma часто отличаются некой гипнотической ритуальной монотонностью, а само слово «цойл» переводится с кобайского языка как «небесная музыка». С какого-какого языка – спросите вы, а я повторю: с кобайского. Дело в том, что параллельно с созданием ансамбля Кристиан Вандер придумал, можно сказать, целый фэнтези-мир, населённый не только землянами, но и обитателями вымышленной планеты Кобайя – а коль скоро его история рассказывалась как раз от лица последних, то и вести этот рассказ логично было на их наречии, которое, опять-таки, пришлось изобрести с нуля. Как нетрудно предположить, кобайский язык несколько ограничен – не факт, что сам Вандер сможет сказать на нём что-нибудь типа «давай попьём чайку, а потом сходим по магазинам». Но это, тем не менее, и не бессмысленный набор созвучий – внутри сюжета музыки Magma здесь всё лексически и грамматически выверено, а в интернете можно найти составленные пользователями англо-кобайские или, точнее, кобайско-английские словари и узнать, что, например, «hamatai» – это кобайское приветствие, «dün» означает сердце, а «kalain» – страсть.

На что же похож кобайский? Легче сказать, на что он, наоборот, совсем не похож – на английский или французский языки. И это неспроста – в 1969 году, когда образовалась группа Magma, окружающая Кристиана Вандера поп-музыка именно на этих языках и общалась со слушателями, отчего они (языки, а не слушатели), по словам музыканта, абсолютно «исчерпали смысл». Иное дело – во-первых, другие европейские языки: немецкий, польский, венгерский, фонемы и грамматические формы которых порой угадываются в кобайском; взять хотя бы бесконечные умляуты. А во-вторых, ещё более экзотические наречия – например, латынь или русский, да-да, тот самый язык, на котором привыкли разговаривать друг с другом мы. Я не случайно вспомнил здесь именно о них, ведь на этих языках исполнялись два сочинения, явно повлиявших на музыку Magma. Это, во-первых, кантата «Carmina Burana» Карла Орфа – и особенно знаменитый отрывок «O Fortuna», с его торжественным хоралом, положенным на ритм с нерегулярными акцентами; я думаю, вы все сразу вспомните эту вещь, один из самых популярных фрагментов академического репертуара. А во-вторых, это «Свадебка» Стравинского, модернистское прочтение русских обрядовых текстов. В том, как Вандер работает с фортепианными рисунками и со смешанным хором мужских и женских голосов, очень многое взято именно отсюда, а в том, как у Magma организован ритм – из «Весны священной», перкуссионные партии которой музыкант, говорят, научился чётко отстукивать по всем попавшимся под руку поверхностям ещё ребёнком. Напомню, кстати, что премьера «Весны священной» в 1913 году окончилась скандалом и протестами со стороны публики – к этой реакции, разумеется, всегда были готовы и герои этой главы; что поделать, если сила и новаторство искусства порой оказывается очевидна не сразу, а лишь по прошествии времени.

Последнее про Стравинского – абсолютно очевидно, что русский язык в «Свадебке» для Вандера это примерно как кобайский язык в любом из треков Magma для всех нас, правда же? Вообще вокальная музыка – что академическая, что популярная – за некоторыми исключением в целом не требует непременного понимания текста; голос здесь может функционировать как отдельный инструмент. Именно так происходит и тут, и не зря Вандер сравнивал человеческий голос с саксофоном своего любимого музыканта, великого джазового революционера Джона Колтрейна. «Главная задача вокала – сделать музыку настолько экспрессивной, насколько это возможно, – говорил он в одном из интервью. – Я всегда привожу в пример Колтрейна: он всего лишь играл на инструменте, но выражал с его помощью больше мыслей и чувств, чем многим удаётся сделать с помощью слов». Смерть Колтрейна в своё время стала для Кристиана почти что личной трагедией – он даже уехал в Италию, где полтора года барабанил в местных джазовых ансамблях, просто чтобы сменить обстановку. А вернувшись на родину, придумал музыкальный феномен, в каком-то смысле не уступающий творчеству его кумира.

Итак, из чего состоит музыка Magma? Первое: из совершенно маниакальных ритмов – не случайно лидером группы был и остаётся барабанщик; не самая частая ситуация. Особенно, конечно, это впечатляет живьём – свою предельно экспрессивную игру Вандер сопровождает ничуть не меньшей мимической экспрессией: можно весь концерт смотреть только на него, и скучно точно не будет. Второе – тот самый вокал: порой весьма своеобразный, с элементами йодля и визгом, напоминающим звуки, которые издают коты во время драки; впрочем, на другой чаше весов всегда остаётся уже знакомый нам ангелический хор во главе со Стеллой Вандер, выступающий контрапунктом к особенно причудливым вокальным выходам.