Элизабет пыталась объяснить ему, что должно произойти. Что она и Рис поженятся и что лорд Рис с этого момента будет жить с ними.

— Он будет моим отцом? — спросил Джеред, отчего внутри у нее все перевернулось.

— Да, конечно.

— А как мне его называть?

Господи, она об этом даже не подумала, когда принимала предложение Риса.

— Почему бы тебе не называть его пока как обычно — лорд Рис?

Взглянув на мать, Джеред кивнул. О чем он думал, Элизабет, как обычно, не знала.

Имя Риса, произнесенное викарием, вернуло ее к реальности.

— Согласен ли ты, Рис, взять в жены эту женщину, Элизабет, чтобы жить с ней в союзе, освященном Господом? Будешь ли ты любить ее, лелеять и чтить как в болезни, так и в здравии, отказавшись от всех других женщин, пока смерть не разлучит вас?

— Да, — ответил Рис твердым, глубоким голосом.

— А ты, Элизабет, берешь в мужья этого мужчину, Риса, чтобы любить его, лелеять и чтить как в болезни, так и в здравии, отказавшись от всех других мужчин, пока смерть не разлучит вас?

— Да… — Голос Элизабет дрожал.

Рис взял ее ледяную ладонь и надел на третий палец левой руки тяжелое золотое кольцо с рубинами. Оно было старинное и красивое, и Элизабет невольно задумалась о его скрытом значении. Положив ее дрожащую руку на свою, он снова повернулся к викарию.

— Скрепив священный брачный союз кольцом, я объявляю вас, во имя Отца, Сына и Святого Духа, мужем и женой. Да не разделит человек то, что соединил Господь. — Священник улыбнулся. — Можете поцеловать вашу молодую жену, милорд.

Рис наклонился к ней, Элизабет закрыла глаза, и он нежно коснулся ее губ своими. По ее телу тотчас побежали горячие волны, а по щекам разлился теплый румянец. Неожиданно для нее Рис, вместо того чтобы оборвать поцелуй, вдруг сильнее приник к ее губам.

— Все будет хорошо, — прошептал он, коснувшись ее зардевшихся щек.

И, Господи, как же ей хотелось в это верить!

— Ваша тетушка леди Тависток устроила в вашу честь свадебный завтрак, — заметил викарий с улыбкой. — Что касается меня, то мне не терпится к нему приступить.

— Как и мне, — поддержала священника хрупкая тетушка Риса, неуверенно поднимаясь на ноги. — Уверена, что и этот молодой человек тоже проголодался.

Джеред широко улыбнулся, и все рассмеялись, радуясь разрядке. Процессия двинулась в гостиную, когда парадная дверь с шумом распахнулась и в холл с порывом ветра вошел Рул Дьюар.

— Прошу прощения за опоздание, — произнес он, сбрасывая с плеч тяжелый плащ. — Проклятые дороги… — он кашлянул в руку, — это сплошной кошмар.

— Рул! — Рис улыбнулся и направился к нему, опираясь на трость. Элизабет заметила, что во время церемонии он ею не пользовался, и теперь догадывалась, чего ему это стоило. — Я не ждал, что ты примчишься из Лондона столь быстро.

Рул, самый младший из трех Дьюаров и, вероятно, самый красивый, заключил брата в объятия.

— Ты что, с ума сошел? — сказал Рул. — Мой брат женится, а я не захочу в этом участвовать?

Не скрывая радости, Рис улыбнулся:

— Ты немного опоздал на саму церемонию, но я чертовски… невообразимо рад видеть тебя. Спасибо, что приехал, меньшой братец.

— Добро пожаловать в семью, миледи. — Рул повернулся к Элизабет. У него были такие же голубые глаза, как у Риса. Он быстро осмотрел ее с головы до ног, и Элизабет уловила в его глазах блеск мужской удовлетворенности. — Похоже, мой брат умеет выбирать не только лошадей, но и женщин.

Неловкий комплимент заставил Элизабет рассмеяться, и она решила, что с младшим из Дьюаров непременно поладит.

— Можете называть меня Элизабет. Мы ведь теперь одна семья, как вы сказали.

Рулу было всего четырнадцать, когда Рис и она собирались пожениться. Она видела его только раз, когда он приехал домой из интерната. Возможно, в силу молодости он осуждал ее менее других и более других был готов с ней примириться. И Элизабет грела мысль, что одной проблемой у нее будет меньше.

Подозвав сына, она положила руку на его хрупкое плечо.

— Позвольте представить вам моего сына Джереда.

— Красивый мальчик, — сказал Рул и присел перед ребенком на одно колено. — Я — твой дядя Рул. Приятно познакомиться, Джеред.

Рул протянул руку, и мальчик пожал ее.

— Ты — мой дядя?

— Теперь нас у тебя двое. — Рул улыбнулся, и на его щеках показались ямочки. — Вон там твой дядя Ройял.

Ройял помахал мальчику, соглашаясь с ролью, и у Элизабет сжалось сердце. Семья Риса безоговорочно приняла ребенка, даже не зная, кто он на самом деле. Джереду так не хватало этого — любящей семьи.

В этот момент она поняла, что поступила правильно. Дьюары будут беречь и защищать своих, чего бы это ни стоило. А Джеред только что стал одним из них.

Ее глаза наполнились слезами. За спиной она почувствовала надежное присутствие Риса.

— Ты в порядке?

Элизабет кивнула.

— Я только… — Она посмотрела на Рула, который все еще разговаривал с Джередом. — Спасибо.

Рис проследил за ее взглядом и, похоже, все понял.

— Я не допущу, чтобы с ним что-нибудь случилось, Элизабет.

Она попыталась улыбнуться:

— Я знаю.

— Умираю с голоду, — сказал Рул, поднимаясь с колена и беря Джереда за руку. — По крайней мере я не опоздал к столу.

Присутствующие рассмеялись и направились в столовую, снедаемые желанием отведать щедрое угощение.

Свадебный завтрак под руководством леди Тависток был обставлен скромно, но элегантно. Прозвучали добрые пожелания и тосты от каждого из братьев и от их друга, Шеридана Ноулза.

— Этого дня, насколько мне известно, ждали долго, — сказал виконт, поднимая бокал с шампанским. — Но самое лучшее в жизни зачастую стоит ожидания. За невесту и жениха. Пусть впереди у них будет много лет взаимного счастья.

— Вот это правильно! — послышалось со всех сторон.

К полудню карета Риса, запряженная четверкой лошадей, стояла у парадного крыльца, готовая к отъезду в Лондон. Тетя Агата и остальные гости также разъезжались.

Экипаж Элизабет тоже стоял у крыльца, он предназначался для миссис Гарви с Джередом, Тимоти Дэниелса и Джильды. Двое последних сопровождали в Холидей-Хаус багаж.

Элизабет стала замужней дамой и теперь вместе с мужем отправлялась в Лондон.

Ее жизнь снова драматическим образом изменилась.

Рис сидел напротив Элизабет. Экипаж медленно катил по грязной ухабистой дороге. Ветер стих, но температура упала, и в экипаже стало ужасно промозгло.