У Риса екнуло сердце.

— Она лежит там, майор… сразу за конюшней!

У него внутри все оборвалось. Сцепив зубы и позабыв о трости, Рис ринулся вслед за Моррисом к конюшне. Элизабет ранена. Может, даже умерла…

Рис передвигался так быстро, как позволяла проклятая нога.

Свернув за угол сарая, они сразу ее увидели. Элизабет, прихрамывая, шла к дому. Рис с облегчением вздохнул, с его плеч будто гора свалилась.

— Со мной все хорошо, — сказала она, сжимая в руках черную шелковую шляпку с узкими полями. — Подвернула лодыжку, когда упала. И все. Я в порядке.

Но выглядела она не лучшим образом. К пышной черной юбке ее амазонки прилипли листья и всякий древесный мусор. В волосах торчали вылезшие наполовину булавки. Выбившиеся из прически тяжелые черные пряди, обрамляя лицо, ниспадали на плечи. Она казалась бледнее обычного.

— Моррис сказал, что в вас стреляли. Вы уверены, что с вами все в порядке?

Элизабет вытянула руку. В верхней пышной части рукава, суживающегося к локтю, виднелась дыра.

— Мою лошадь напугал звук выстрела. Я была к этому не готова. Давно не сидела в седле.

Рис обвел ее взглядом, чтобы убедиться, что она не ранена, но ничего особенного не заметил, если не считать растрепанного вида и необычной бледности.

— Моррис думает, что стрелял браконьер. Вы тоже так думаете?

Элизабет отвела взгляд. Очевидно, нет.

— Вот и я так не думаю.

Он повернулся к конюху, хотел попросить подогнать двуколку поближе, но подошедший Тимоти проворно подхватил Элизабет на руки.

— Я отнесу ее, сэр.

Рис молча кивнул. Его раздражало, что другой человек должен был делать за него то, чего не мог сделать он сам — доставить Элизабет в дом целой и невредимой.

И обеспечить ей дальнейшую безопасность.

Мелькнула мысль о Трэвисе. Друг попал в беду и нуждается в его помощи. Как нуждается в ней Элизабет и ее сын.

Что же ему делать?

В Лондон Рис в тот день не уехал. И не пришел в столовую к ужину. Слишком многое предстояло обдумать. Ехать в Лондон необходимо, но он боялся, что за время его отсутствия с Элизабет что-нибудь случится. Он не сомневался: выстрел не был случайным. Кто-то следит за домом. Кто-то, кому Мейсон Холлоуэй заплатил за то, чтобы тот завершил начатое им самим дело.

Рис пришел к выводу: раз Мейсон не мог больше манипулировать женщиной, он решил ее убрать.

Его не оставляло чувство беспокойства. Он уже нанял еще несколько человек, деревенских мужчин, которым мог доверять. В поисках стрелка они обшарили все кругом, но не обнаружили никаких следов. Теперь они будут круглые сутки нести охрану вокруг дома, чтобы никто посторонний не проник на территорию незамеченным.

Риса душил гнев. В его доме все должны чувствовать себя в безопасности. И вдруг такое происшествие.

В ту ночь он долго не ложился, меряя комнату шагами и обдумывая разные варианты. Их было немного.

Бросить в беде друга, человека, спасшего ему жизнь, он не мог.

Как не мог позволить прошлому стать между ним и Элизабет и допустить, чтобы ей или ее сыну причинили зло.

Прошел еще час. А он все сидел в раздумье перед камином, глядя на низкое пламя. За окном стояла непроглядная тьма, черная, как отвратительные траурные платья Элизабет. Погоняв бренди по стенкам стакана, Рис сделал глоток.

Было ясно: если он отправится в Лондон, Элизабет и Джеред должны будут ехать с ним.

Рис сделал еще глоток. Ему не давала покоя одна мысль, он размышлял над ней уже много часов, вернее, весь вечер. Он нашел способ, как обезопасить мальчика. Способ, который позволит ему получить от Элизабет то, чего он хотел.

Он нашел решение, которое искал, и все же никак не мог на него отважиться. После того как Элизабет нарушила данное ему обещание, он ей не верил. Хотя, возможно, сейчас это не имело значения. Пока его сердце безучастно, их договор останется пустой формальностью, обусловленной целесообразностью.

Он получит Элизабет, удовлетворит страсть, мучившую его все восемь лет, и защитит Элизабет и мальчика от жестоких, алчных родственников.

А имевшееся у нее богатство добавляло плюсов к этому уравнению, хотя в ее деньгах он не нуждался: по английскому закону имущество жены так или иначе переходило к мужу.

Чем больше он размышлял над этой идеей, тем более разумной она представлялась.

Элизабет нуждается в его защите. Он нуждается в женщине в постели.

Но нужна ему, как выяснилось, не любая женщина.

Он хотел Элизабет и знал, как ее получить.

Этой ночью Элизабет снова плохо спала. Ей предстояло принять решения, имевшие особо важное значение, решения, способные повлиять на ее жизнь и жизнь Джереда. Но после выстрела, едва не стоившего ей жизни, она уже усомнилась, правильный ли путь выбрала.

Встав немного позже, чем собиралась, она позвонила Джильде в колокольчик, оделась и направилась в детскую. Миссис Гарви помогала Джереду читать книжку.

Немного понаблюдав за ними, Элизабет с радостью подумала, как хорошо и быстро он учится распознавать слова. Ему явно следовало возобновить учебу. Его наставник мистер Гортон никогда ей не нравился. Его нанял Мейсон, а тогда она еще не могла противоречить ему. В Лондоне она наймет другого учителя, который ей понравится и вызовет доверие.

Заметив мать, Джеред вскочил с места и бросился ей навстречу.

— Мама!

Прижавшись к тяжелым черным складкам, он зарылся в них лицом.

Элизабет погладила его густые темные волосы.

— Ты читаешь, вот и славно.

— Джеред очень способный мальчик, — гордо объявила миссис Гарви, словно он был ее сыном.

Элизабет была рада, что взяла миссис Гарви на работу.

— Ему всегда нравилось читать. Когда переедем в Холидей-Хаус, я найду ему подходящего наставника и он возобновит занятия.

— Когда мы уезжаем, миледи? — справилась миссис Гарви.

— Я…я еще точно не определилась. Скоро, надеюсь.

За это время ей придется сказать Рису правду о Джереде.

По ее спине пробежал холодок. Рука, гладившая волосы сына, задрожала. Их с Рисом сына, уточнила она мысленно. Ее отвлек легкий стук в дверь.

На пороге стоял дворецкий Хопкинс.

— Его светлость хотел поговорить с вами, миледи, как только вы сможете. Он ждет вас в Голубой гостиной.

Элизабет кивнула. Рис хочет ее видеть. Вечером он с ними не ужинал. Глупо было бы Спрашивать, где он провел это время. И глупо по нему скучать.