— Все-все, — сурово подтвердил ректор. — Ну что, все понятно? Тогда — разойдись.

В грохоте отодвигаемых стульев и начавшемся гомоне потонул вопрос, заданный скромным прохфессором магии транспорта:

— Интересно, а кто отважится патрулировать библиотеку? И подвалы?

Проснулся Арс, как обычно, от грохота будильника. Песок в песочных часах, которые он перевернул, ложась спать, весь высыпался, и приделанная к ним сбоку металлическая загогулина что есть силы колотила по днищу дырявой кастрюли, намекая, что пора бы вставать.

Судя по возмущенным воплям соседей из-за стены, делала она это достаточно давно.

С тяжким кряхтением Арс протянул руку и отодвинул кастрюлю в сторону, заставив злостный агрегат замолчать. После этого он смог сфокусировать туманящееся зрение на окнах. Судя по уровню освещенности, времени оставалось как раз на то, чтобы добраться до университета к первой лекции.

Осознав сей отрадный факт, Арс перевернулся на другой бок и вновь погрузился в глубины сна.

Проснувшись во второй раз, он с наслаждением отдался самобичеванию. Первая лекция, а также половина второй были безжалостно пропущены.

Оставалось утешаться тем, что у третьей еще оставались шансы.

До ворот МУ Арс добрался с самым гулом колокола, возвещающего перемену. Прошел между драконьих голов, непривычно блестящих после вчерашнего приезда мэра, и обомлел.

Посреди двора, подозрительно зыркая во все стороны, расположились трое преподавателей с факультета умозрительной магии: поцент и двое ассистентов. На рукавах мантий красовались аляповатые алые повязки, на которых кто-то дрожащей рукой вывел белой краской буквы «ДНД».

На шее каждого болтался металлический кружочек талисмана.

— Проходи, не задерживайся! — прикрикнул на Арса старший из преподавателей. — Что встал? Тут тебе не цирк!

— Цирк-то уехал, — пробормотал Топыряк себе под нос, направляясь к двери, — а вот клоуны остались…

Над входом на факультет, где многие века висела родная сердцу студиозуса надпись «Посторонним в в…», криво болтался опять же алый транспарант, кокетливо привязанный веревочками ко вбитым в щели гвоздям.

Он гласил: «Товарищ студент, будь бдителен! Кругом враги!»

И ниже, мелким текстом была сделана приписка: «Обо всем подозрительном немедленно сообщай декану!»

— Ничего себе! — пробормотал Арс, ощущая, как его челюсть неприлично отвисает, а глаза делаются похожими на пуговицы.

Внутри оказалось не лучше. Тяжело печатая шаг, точно отборные отряды гномьих латников, по коридорам вышагивали разбитые на тройки преподаватели. Прохфессоров сопровождали студенты последнего курса. У всех на рукавах красовались повязки «ДНД», лица были сосредоточены и суровы, точно у людей, делающих непростое, но очень важное для народа дело. Сразу вспоминались слова песни, сложенной об ассенизаторах города Ква-Ква: «Наша служба и опасна и трудна, но на первый взгляд как будто не видна…»

Студенты, обычно буйные и носящиеся по университету, точно стада носорогов в брачный период, невольно жались к стенам и вели себя тихо, будто мыши, решившие стащить у кота его любимую миску.

Проскользнув в аудиторию, где находились соратники по демоноведению, Топыряк увидел мрачные и насупленные лица. Преподаватель еще не пришел, но все сидели, точно на похоронах.

— Что вы… — начал было Арс, но тут под потолком что-то сверкнуло, взвыл ветер, а когда он затих, то уши студентов не хуже сапожной иглы пронизал истошный вибрирующий визг.

Издать такой звук могло только одно существо во всем Лоскутном Мире.

Точнее — могла. Все взгляды мгновенно обратились на Фому Катину. Та оказалась цела на вид, но в руках держала громадный букет растущих только в горах дымчато-серых асфодрелей. Цветы эти были редки, словно скромность среди уличных попрошаек, и именно из-за этого ценились. Запах же имели противный, как у грязного белья.

— Кончай орать, дура! — рыкнул Рыггантропов, будучи не в силах переносить визга.

Катина заткнулась. Лицо ее выражало высшую степень изумления, веснушки сияли. Удивленный взгляд неожиданно обратился на Арса.

— Это ты, да? — сказала она. — Это ты мне подарил?

— Э, — Топыряк почувствовал себя ошеломленным, — нет, я…

— Нет, не оправдывайся! — лицо Фомы пылало расцветшим маком, и Арс сам ощутил, что смущается. — Я всегда знала, что ты в меня тайно влюблен, и вот теперь в открытую решил высказать свои чувства! Да, да!

С задних рядов донеслись смешки. Арс открыл рот и снова закрыл. Что сказать, он совершеннейшим образом не понимал. Катина тем временем не унималась. Колыхая прелестями, которые ощутимо выпирали даже сквозь мантию, она с такой яростью стреляла глазами, что перед ней не устоял бы и сделанный из камня тролль. Даже представитель народа эльфов, которые славятся презрением к женщинам всех остальных рас, оказался бы в опасности.

Что уж говорить о человеке?

Топыряк с ужасом понял, что краска по его лицу все же разлилась.

— Я… это, — выдавил он из себя.

— Не стоит скрывать! — поощрила «поклонника» Фома, блестя глазами из-под рыжей челки. — Пусть тайное станет явным!

За спиной тяжело колыхнулся воздух. По посерьезневшим взглядам коллег Арс понял, что в аудиторию входит кто-то поопаснее преподавателя. Чуткий студенческий нос уловил запах жареного.

Резво развернувшись, Арс нос к носу столкнулся со здоровенным защитником факультетской команды по литроболу, носящим прозвище Бык. Маленькие его глазки, скучившиеся под узким лбом, опасно наливались кровью, а на шее, которая толщиной поспорила бы с бычьей, надувались мощные, как веревки, жилы.

— Ты все не так понял! — долго сдерживаемый в глотке воздух вырвался оттуда диким воплем. — Я вовсе не…

Более ничего незадачливый «влюбленный» сказать не успел, поскольку толстые, напоминающие сосиски пальцы нежно взяли его за шею, и Арс ощутил, как ноги отрываются от пола. Позвоночник затрещал, протестуя против такого обращения.

— Вздумал к моей девушке клеиться? — сказал Бык медленным рокочущим голосом, и Топыряку показалось, что он увидел в багровых от ярости зрачках собственное отражение: маленькое, жалкое и очень испуганное. — Так я тебя, мокрица, по стенке размажу, в колбасу нафарширую. Я тебя…

Что еше собирался сделать разозленный Бык с нежданно объявившимся «конкурентом», осталось только догадываться, поскольку в аудиторию вошел преподаватель.

— Что это вы тут делаете? — спросил он недоуменно. — Перемена-то уже кончилась!

Только тут до Арса дошло, что звон, который мгновение назад долетел до его ушей — вовсе не играющий в царстве смерти отходняк по безвременно сгибшему студенту, а всего лишь сигнал университетского колокола.

— Беседуем, — ответил Бык, опуская Арса на пол, — и наш разговор еще не закончен!