Безвременность, или пустотность формы, состоящей из четырех направлений измерения, где форма проявляется в трех направлениях, а четвертое интерпретируется как длительность, должна рассматриваться как высший всеохватывающий объем, из которого наблюдается трехмерный объем, подобно тому, как из трехмерного объема можно наблюдать только плоскости и линии. Следовательно, именно потому, что этот сверхмерный объем, из которого мы наблюдаем, представляет собой то, что мы есть, как «Я», мы не можем сознавать его объективно, и поэтому вынуждены выражать его как «время», чтобы было возможным восприятие формы. Ведь без длительности и последовательности форму в трехмерном объеме воспринимать невозможно.

Отсюда следует, что время, как размерность пространства, как одно из четырех направлений измерения, составляющих четырехмерный суперобъем, является элементом нашего проявления, а «пространство-время», то есть объем и длительность, проявляющие форму, – это просто техническое определение того, что мы есть, в процессе объективизации.

Помимо того, что мы есть как объективированные видимости, мы по определению больше ничто, не что-то, поскольку необходимо быть чем-то, чтобы быть воспринимающим. Но никакой субъективной воспринимаемой «вещи» не может быть, поэтому не может быть и никакого воспринимающего, который мог бы воспринимать или восприниматься как объект, ведь речь идет о субъекте всего восприятия. Концептуальный субъект воспринимающего, воспринимания и восприятия не может быть воспринимаемым, поскольку воспринимающий искатель есть искомый восприниматель, а искомый восприниматель есть воспринимающий искатель.

Следовательно, то, что мы есть, – безвременно, так же как то, чем мы кажемся, – временно, и безвременность есть то, что составляет N-ное измерение, которое как «N» также представляет собой Ноумен.

Замечание: На случай, если возникнет путаница в отношении значений терминов «направление измерения» и «измерение», они оба означают измерение, но первое конкретно указывает на направление, находящееся под прямыми углами ко всем другим направлениям (лишь три из которых воспринимаются органами чувств), а последнее, когда того требует смысл, может также подразумевать «объем» – тот объем, который получается в результате такого измерения под прямыми углами. Например, «объем» состоит из трех или более «направлений измерения», каждое из которых также известно просто как «измерение», как и сам получившийся в результате «объем».

Ноумен – это субъективный аспект феномена, то есть объективного аспекта. Первый – отрицательный, последний – утвердительный.

Феномены не могут существовать отдельно от ноумена, они являются его объектами как проявления.

Ноумен не существует – ни проявленно, ни непроявленно, это просто концепция.

Следовательно, не обладая ни бытием, ни не-бытием, «ноумен» представляет собой полное отсутствие обоих как объектов восприятия, оставаясь вербальным символом, представляющим источник и начало самой концептуализации, которая, конечно же, включает в себя все возможные виды восприятия.

И он непостижим, поскольку концептуальное не может осознать свой источник.

Замечание: Может показаться, что термин «ноумен» может использоваться либо как противоположность «феномену», либо как указатель на необъектный источник всего сознания в зависимости от контекста. Но настоящая противоположность «феномену» – это «не-феномен», и их взаимное отрицание – это концептуальное отсутствие не-феномена, то есть ноумен.

I

Мысль принадлежит сфере рассудочного, поэтому подвержена течению времени. Вот почему следует избегать мысли в поиске пробуждения к безвременности, и только в этом случае.

«Единая мысль», или «мысль Абсолюта», или «абсолютная мысль» – согласно прихоти переводчика, – о которой говорил Шэньхуй, не рассудочна, мгновенна, спонтанна и свободна от сознаваемой длительности. Любая возникающая длительность возникает лишь феноменально, в рамках пространства-времени, и интерпретируется как после-мысль, другими словами, изначальное интуитивное понимание становится двойственно постижимым. Когда это происходит, «единая мысль» уже потеряна, и пробуждение остается в стороне.

Каждое «событие», которое становится диалектически постижимым, находится в рамках пространства-времени. Ноуменальность абсолютно безвременна, лишь безвременное – то, что-мы-есть, в противоположность временному, нашей видимости, проявленной как пространство-время. Все чувственное восприятие временно, только когда ум «постится», мы пребываем в состоянии доступности. Таково объяснение, простое и очевидное, сути учения Учителей, а также воображаемых и предполагаемых «методов» приведения «нас» в состояние доступности для возвращения в осознанную безвременность.

Таким образом, концептуальность – это абсолютная преграда для непосредственного объединения в одно целое. Осознание этого должно уничтожить все мнимые доктринальные «таинства». Религии пытаются учить этому, но без понимания. Они делают из этого святое таинство и возводят на его основе угнетающую структуру абстрактной и конкретной мифологии. Без сомнения, это может быть Путем, но он неизбежно собьется в крайность.

II

Все формы «различения» и «медитации»[25] подразумевают активность двойственного, или разделенного, ума, чья мнимая деятельность зависит от длительности. Если же это не подразумевается, тогда эти термины не используются для передачи единственного смысла, заложенного в них этимологически, и, следовательно, неприменимы в данном контексте, поскольку без семантической аккуратности точное понимание неосуществимо. Подобным же образом «духовные дисциплины», методы, техники и практики любого рода неизбежно произвольны и подчинены длительности, поэтому подобные виды деятельности несовместимы с возвращением в безвременность и становятся препятствием для возникновения такого возвращения.

Все это, по-видимому, было известно великому китайскому философу-метафизику Чжуан-цзы, величайшему толкователю Дао, как и его предшественнику Лао-цзы. Его учение о ненамеренном действии и посте ума, будучи вневременным, указывает путь, безусловно ведущий прямо к прозрению безвременности. Это учение, несколько затуманенное мистицизмом, было впоследствии включено в буддизм Махаяны и достигло своего апогея в Великой Колеснице в том виде, в каком его проповедовали великие пробужденные Учители династии Тан. Это учение живо и по сей день в современном китайском учении чань и японском дзен, хотя и находится в упадке.

III

Освобождение – это свобода от ловушки длительности, поскольку эта мнимая «ловушка» феноменального отождествления является всецело результатом последовательности, или «времени». И также все, что подразумевается под понятиями «кармы» и «перерождений», относится к причинно-следственным связям и зависит от последовательности – это временные феномены и потому, как учат Учители, они должны немедленно исчезать с возвращением в безвременность.