Желая разрядить странное напряжение, нараставшее в комнате, Картер направился к хрустальным графинам со спиртным, расставленным на серванте. Налив им обоим по бокалу бренди, он неспешным шагом направился к отцу, пытаясь оценить пристальным взглядом внешний вид пожилого человека.

Герцог был одет для вечернего визита, как того требовал этикет. «Слава богу, значит, ничего экстраординарного не случилось», – подумал Картер. Хотя, когда присмотрелся внимательнее, ему показалось, что с отцом все-таки что-то не так: в волосах добавилось седины, широкие плечи слегка поникли. «Должно быть, это игра света», – решил Картер. Герцог всегда был несгибаемым и неодолимым.

Взяв бокал, герцог выпрямился, приняв свой обычный непреклонный вид.

– Твое здоровье, сын. Не стоит воспринимать его как нечто само собой разумеющееся.

– Ваше здоровье, сэр, – по привычке ответил Картер и вдруг резко осекся, даже не пригубив бренди.

Неужели его отец болен? Может, в этом и есть причина его неожиданного прихода? У Картера сжалось сердце.

– Вижу, ты одет для вечернего визита, мой мальчик, поэтому перейду прямо к делу, – начал герцог, когда они уселись в кресла. – Я слышал, что сегодня в Банбури-Парке случился небольшой переполох, в результате чего тебе пришлось окунуться в озеро.

– Пустяки. – Картер небрежно махнул рукой.

– Также ходят слухи о потасовке возле таверны «Бык и зяблик» на прошлой неделе, где какой-то головорез бросился с ножом и едва не вонзил его тебе в грудь. – Герцог отхлебнул изрядный глоток из своего бокала. – В свете этих тревожных сообщений я вынужден задать тебе вопрос: это просто ряд неблагоприятных случайностей или ты нарочно ищешь опасности?

– Назло вам? – Картер весело рассмеялся над нелепостью отцовского предположения, испытывая вместе с тем огромное облегчение. Здоровье отца было в полном порядке. На этот раз, поднеся бокал к губам, он с удовольствием сделал большой глоток.

– Я задал тебе вопрос, – произнес герцог резким тоном.

Улыбка Картера испарилась. Герцог говорил серьезно.

– Ваш вопрос слишком странный, даже обидный, чтобы на него отвечать, – сказал Картер. – Если бы я хотел причинить себе вред, то выбрал бы более легкий и менее болезненный метод, чем утопление или ножевая рана.

– Я говорю серьезно.

– Я тоже. – Картер двумя глотками осушил свой бокал. – Это были никак не связанные между собой случайные события, в которых я оказался невольным участником. Только и всего.

Герцог оживился и поудобнее расположился в кресле.

– Я с облегчением услышал, что это не результат преднамеренно выбранной линии поведения. Однако эти случайности только подтверждают справедливость моих опасений. Время неумолимо. Если с тобой произойдет что-то роковое, ты покинешь это мир, не оставив наследника.

Ну вот, теперь они подошли к самой сути вопроса, к главной причине визита герцога. Отец беспокоится о продолжении рода.

– Если я пообещаю вести себя примерно и оставаться в живых достаточно долго, чтобы произвести на свет законного наследника, это вас успокоит, сэр?

Герцог со стуком поставил недопитый бокал бренди на приставной столик.

– Боже милостивый, Картер, ты мое единственное дитя. Тебе не приходит в голову, что я буду в отчаянии, если ты погибнешь? С ума сойду от горя и боли?

Картер молча смотрел на отца, слишком потрясенный, чтобы что-нибудь сказать.

– Я был в своем клубе сегодня днем, когда услышал, что ты бросился в озеро и чуть не утонул, спасая дочерей Дарлингтона, – продолжил герцог. – Я допускаю, что история несколько приукрашена, но она меня напугала. Привела в ужас!

– Разумеется, я нырнул в воду, чтобы спасти детей. Уверен, вы поступили бы так же, если бы оказались там, сэр. – Картер потер лоб. Его отец, несомненно, расстроен и обеспокоен. И это явилось для Картера полной… неожиданностью. – Мне ничто не угрожало. Я сильный пловец.

– А случай с ножом?

– Трактирная драка, в которую я угодил случайно и вовсе не один: со мной были Бентон, Даусон и майор Роллингсон.

– Что ж, это несколько успокаивает. – Герцог взял свой бокал, осушил одним глотком и откинулся на спинку кресла. – Леди Дарлингтон прислала мне приглашение на званый ужин, который устраивает завтра в твою честь. Я не смогу быть у Дарлингтонов. Утром я должен срочно уехать в Шрусбери и не вернусь до конца недели. У меня там важное дело, касающееся нашего поместья, которое требует моего немедленного присутствия. Хочу, чтобы ты знал: я непременно был бы на ужине в твою честь, если бы имел такую возможность.

Картеру с трудом удалось скрыть, как он потрясен.

– Понимаю. Спасибо, что сказали мне это, сэр.

Уголок губ герцога чуть дрогнул. Словно испытывая вину за то, что приоткрыл глубину своих чувств и обеспокоенности, герцог продолжил:

– Да, я хочу знать, как продвигаются твои планы с женитьбой. Со сколькими юными леди из моего списка ты уже успел переговорить?

Картер испытал некоторое облегчение. Необычное поведение герцога его удивило и встревожило. Гораздо приятнее было вернуться в привычные рамки.

– Может, забудем о списке хотя бы на сегодняшний вечер, сэр? В свете бурных событий дня?

– Ловко… – Герцог усмехнулся. – Ты всегда умел любое обстоятельство обернуть в свою пользу.

– Это бывает так редко, когда имеешь дело с вами, сэр. Я был бы дураком, если бы не пользовался случаем, когда он выпадает.

Герцог оставил это замечание без ответа и даже позволил себе сдержанно улыбнуться. Они продолжали учтиво беседовать, пока герцогу не подали карету, и расстались, крепко пожав друг другу руки.

И все же, ложась в постель под утро, Картер ломал голову, пытаясь угадать истинную причину визита отца.

Вечером следующего дня Картер оказался первым почетным гостем, прибывшим в элегантный лондонский особняк Дарлингтонов. Он почувствовал себя немного неловко от обилия восторженных восхвалений, обрушившихся, как только он переступил порог. Леди Дарлингтон, настоявшая на том, чтобы он называл ее Мередит, крепко вцепилась ему в рукав, превознося его бескорыстное самопожертвование. Она беспрестанно благодарила его за героические усилия по спасению ее дочерей.

Однако ее благодарность бледнела по сравнению с благодарностью ее супруга. Видеть обычно невозмутимого лорда Дарлингтона в столь возбужденном состоянии было непривычно. Когда он пожимал Картеру руку, повторяя слова благодарности вслед за женой, в глазах его виднелись подозрительные следы влаги. Его беспредельная любовь и преданность жене и детям вызывала глубокое уважение.

К счастью, вскоре появились Бентон и Роллингсон, так что благодарности распределились между тремя джентльменами. Майор отнесся ко всему спокойно, тогда как Бентон жадно упивался бесконечными восхвалениями, а Картер старался преуменьшить свои заслуги.