И вдруг дикая мысль мелькнула в голове:

Полюбить! “Полюбить… крохотное существо, в котором должны будут воплотиться твои мечты”. Еще один бред.

И посмотрел на себя, лежащего на кровати. За окном уже стемнело. Он долго добирался до больницы, пока не оказался в ненавистной палате рядом с ненавистным телом.

Это ты крохотное существо?! Как тебя полюбить? – а тот лежал, не шелохнувшись.

И тут он понял, что ненавидит его, и себя беспомощного, и людей-нелюдей на крыше, в городе, в этом мире и в другом мире тоже. Это единственное чувство, на которое он был способен в этот миг.

Вдруг услышал из коридора дикий хохот, а потом топот шагов.

– Техничка! Пришла прибираться! Сумерки – ее любимое время. А чего смеется? Над кем? Над ним? Она все слышала?… А теперь молчит…

– Пришла, красавица? Чего затаилась? За мной? Может, мне тебя полюбить?! – неожиданно для себя заорал он.

– Глупый ты. Несуразный какой-то, убогий что ли? Нет, не за тобой. Хватает дел и без тебя, нужен ты мне, – и шаги потопали по коридору дальше.

– Почему? Почему я тебе не нужен? – закричал он в бешенстве, а слова тонули в тишине. – Эй! Стой, куда пошла? Я кому говорю!… Уродина! – это последнее, что пришло на ум.

– Это ты мне? – шаги в отдалении замерли и снова кромешная тишина.

Он высунулся из палаты и увидел неподалеку странную фигуру. Там стояла женщина. Или не женщина вовсе. Это была огромная тень, облаченная в длинную черную юбку, над которой виднелся большой коричневый платок, который закрывал всю спину. Что удивляло, ноги ее были облачены в кроссовки гигантского размера – величиной, наверное, с полметра. И были они белого цвета. Тетка была ростом метра четыре. Ее туловище уходило наверх, подпирая высокий потолок. Он в испуге шарахнулся назад в палату.

Но вот, опять ее голос:

– Я не поняла, ты что-то сейчас сказал?

Он промолчал.

– За слова нужно бы поотвечать. Смотри, чтобы однажды я не оказалась для тебя уродиной. Не многие об этом мечтают.

– Да пошла ты, – пробормотал он тихо себе под нос, но она не двигалась с места. Тетка все слышала, – понял он. И тут раздался отчаянный возглас:

– Уважаемая, простите его. Он сам не знает, что говорит!

– Ну-ну, – и тяжелые шаги начали удаляться.

Рядом появилась Юна, которая гневно на него смотрела.

– Не смей с ней так говорить. Она не виновата в твоих проблемах. Она просто делает свою работу. Делает ее хорошо. Сделай что-нибудь хорошо и ты. Хотя бы придумай.

– Да идите вы все… А может, мне тебя полюбить?… Нет, лучше этого урода, который шляется за тобой. Опять притащился? И чего тебе нужно? Думаете, вы такие умные, все знаете, понимаете, вам уже тысячи лет? Эй, Змей Горыныч, тебе сколько тысячелетий? А огнем ты плеваться умеешь? А ты, красотка? Да ты знаешь, что будет с тобой, когда вырастешь? К нефтяному магнату она не захотела, понимаешь. Да с твоими убеждениями в подворотне только и родиться, жить, потом в этой же помойке тебя… Там же детей родишь, раздашь им скрипочки и дальше пойдешь любить себе, где и кончишь, когда никому будешь не нужна. Вот и вся твоя история.

– Эй, заткнись! – зарычал Ворчун.

– Что вы знаете о жизни? Как вы живете здесь, как будете влачить жалкое существование там с вашими представлениями? Еще советы дают, от кикиморы-технички спасают! Ну, спасибо вам!

– Мы хотим тебе помочь, – горячо воскликнула Юна.

– Помочь? По вашей логике я должен превратиться в инфантильного идиота, такого же, как и вы, чтобы туда вернуться. А я не могу этого сделать, не могу так деградировать, я нормальный человек.

– Нормальный? – зло захохотал Ворчун.

– Да, нормальный. А кто такие вы? Ничтожества. Вы ничего там не сможете. Что вы знаете о нас? О том, как мы живем, чего хотим? Что вы знаете о радостях жизни? Инфантильные младенцы!

– Это ты о нас? – все больше заводился Ворчун.

– Вы, как ночные бабочки, летите на свет, не зная, что вас ждет там, пока не опалите крылья.

– Мы не ночные бабочки, – тихо произнесла Юна.

– Вы рыхлое желе.

– Бабочки, говоришь? Желе? – Ворчун зло на него смотрел. – А тогда кто ты? Кто вы? Как называть вас?

– Мы и есть люди.

– Смешно. А хочешь, я покажу, как живут твои люди, – Ворчун неожиданно стал спокоен, даже улыбнулся.

– Ворчун не надо, – взмолилась Юна.

– Надо-надо.

– Я знаю, куда ты его поведешь.

– Ничего, пусть знает. Бабочки! Ха!

– Я сказала – ты не сделаешь этого! – закричала Юна и Ворчун на мгновение замер.

– Да кто ты такая, чтобы так разговаривать? – Илья был очень зол, – раскомандовалась, ты кем себя возомнила? Инфантильная девица должна молчать, когда разговаривают мужики. Поняла? Молчать и знать свое место. А еще лучше – иди-ка ты на свою крышу. Поздно уже, темно. И сделай так, чтобы я больше тебя не видел. Советы она дает! Помочь она хочет!

И повернулся к Ворчуну.

– Ты хотел мне что-то показать? Валяй.

Ему некуда было идти, и здесь оставаться больше не мог, не было смысла, а что делать – не знал…

– Только не подумай, что я хочу тебе помочь, ничтожество…

– Сам урод…

– Ничтожество! – повторил Ворчун. Они шли по вечернему городу, все дальше удаляясь от больницы. На мгновение Илья зачем-то обернулся и увидел хрупкий силуэт девушки. Она смотрела им вслед.

– И чего привязалась? – подумал он.

– Мне на тебя глубоко наплевать, – вещал Ворчун, – впрочем, как и тебе на тех, кто находится рядом.

– Зачем пошел?

– Ты нагло себя ведешь с девицей. Подло. Ты ее не стоишь. А захотел посмотреть на вас со стороны – сейчас увидишь. Так сказать, изнанку. Вот и скажешь потом – кто уроды.

– Ну-ну.

А вечер уже начинал сгущаться красками уходящего дня. На улицах загорались фонари, иллюминация, яркая реклама зазывала в открытые ресторанчики и кафе, которых здесь было множество.

Эх, зайти бы сейчас в один из них, – подумал Илья, – напиться до чертиков, а утром проснуться, и понять, что все это был только сон. Дурной сон.

Вдруг его внимание привлекло любопытное зрелище. На парковке два человека выскочили из своих авто и с громкой бранью набросились друг на друга.

Делят место, – понял Илья.

– Вот они твои люди! – захохотал Ворчун.

– Ну и что? Обычное дело.

– Обычное?

– Конечно. На всех мест не хватает, нужно уметь работать локтями.