Приехав к детям, она с удовольствием отметила образцовый порядок в небольшой съемной квартирке, вкусный запах тушеного мяса, доносившийся из кухни, а главное – совершенно счастливого и вроде даже немного растолстевшего Сашку. В конце концов, креолка так креолка, она вполне симпатичная и, похоже, хозяйственная. Разве было бы лучше, если б сын женился на какой-нибудь хорошенькой блондинке-вертихвостке – страшный сон любой матери, имеющей сыновей! А взяв на руки крошечный невесомый сверток, из которого выглядывала недовольная мордочка с сонными коричневыми глазками, вдохнув забытый запах молока, чистых пеленок и еще чего-то такого, чем пахнут только новорожденные младенцы, Людмила Петровна пришла к выводу: ей совершенно безразлично, на кого будет похожа ее первая внучка. Лишь бы была здорова и счастлива. Таким образом, мир в семье восстановился, и молодое поколение семьи Мумриковых получило приглашение приехать в гости, чтобы подышать свежим воздухом и поесть овощей и фруктов с прабабушкиного огорода.

Вторая новость Людмилу Петровну расстроила и едва не довела до гипертонического криза. Это уж младший сынок постарался, Владька. Прислал письмо, в котором подозрительно долго рассказывал о том, что, по данным ученых, Гольфстрим не то остывает, не то ослабевает и нынешней зимой, вероятно, замерзнет Кольский залив, который вообще-то считается незамерзающим. И как будет выходить из этого положения Северный морской флот, который там базируется, неизвестно. Впрочем, завершал лирическое отступление сын тем, что он это замечательное, уникальное явление – замерзание Кольского залива – увидит своими глазами, подписал контракт на дальнейшее прохождение воинской службы и домой не вернется. В ближайшее время, во всяком случае, а там, может, в отпуск.

Людмила Петровна, полная самых скверных предчувствий, бросилась звонить сыну: а вдруг его заставили подписать контракт силой? Ну как можно по доброй воле отказаться вернуться домой и остаться на несколько лет в Заполярье? Владик отвечал немного виновато, но бодро и уверенно: он много думал, сам все решил и решения своего не изменит. Хочет посмотреть мир, корабль стал его домом, флот – призванием. Северное сияние – это прекрасно, и к тому же он увидит все океаны мира! Только теперь он понял, что такое океан, о котором мать ему столько рассказывала, а он, глупый, подсмеивался над ее увлеченностью. И еще он понял, что надо учиться: он постарается поступить на заочку в политехнический, ему помогут.

Последний аргумент окончательно убедил Людмилу Петровну, что сын, в вопросах учебы неисправимый разгильдяй, кажется, стал взрослым и принял окончательное решение, на которое ей не удастся повлиять.

– У одного родня в районе Карибского моря, другой Северный Ледовитый океан обживать надумал, – всхлипывала, жалуясь матери, она. – Это я виновата! Все капала им на мозги своими океанами, островами, кокосами да пиратами! Книжки читала, энциклопедии покупала! Допокупалась! Да пропади они пропадом, эти океаны! Осталась одна-одинешенька!

– Чего ты несешь, Людмила? – говорила совсем несердито мать и гладила ее, как маленькую, по голове. – Я у тебя есть, Сашка, внучка родилась. Может, и невестка ничего окажется. А Владька молодой, пусть послужит, раньше в армию-то охотой шли, не то что сейчас, и паек там, и форма, и дисциплина. Сама-то глянь: парни наши шишимские из армии вернутся – и что? Учиться не желают, а работать негде, колхозы разорили. В городе они тоже никому не нужны, там своих полно. Не старые ведь времена, чтоб на завод пошел – тебе почет, уважение, да еще и общежитие. Парни-то и пьют. Гришку Сорокина посадили, говорят, Марья давеча приходила, рассказывала. Вот тебе и уехал в город… Года ведь не прошло. Ничего, пусть Владька послужит. Дело хорошее. И под присмотром.

Мать бормотала, как сказку рассказывала. И Людмила Петровна немного успокоилась. Она не знала, чем Владька стал бы тут заниматься. В селе работы нет. И в городе, права мать, тоже медом не намазано. Вот Сашка как нахлебался, так он хоть выучился, диплом получил. А у Владьки – колледж, ПТУ по-старому, и все. Опять же Сашке квартиру надо покупать, хотят ипотеку брать, да еще обзаведенье всякое, ребенок родился – и все на одну его зарплату… Может, лучше, что пока Владька остаться решил. А там видно будет.

Приведя таким образом мысли в относительное равновесие, Людмила Петровна с энтузиазмом взялась за свои дела. Не за горами была зима, значит, нужно придумывать что-то новое, раз летние посиделки за шашлыками и прогулки к Чусовой вот-вот станут невозможными из-за погоды. Да и Талый Ключ замерзнет зимой, так что и якобы обитающая там бабка Синюшка тоже отправится на каникулы. Придется гостей чем-то иным занимать. И тут отличную идею подсказал Родин. Встретил ее однажды с книжкой в руках и с очками на носу, точь-в-точь как она сама любила время по вечерам проводить, если, конечно, в Интернете не сидела. Присмотрелась – томик Бажова, который она по его просьбе на прошлой неделе принесла.

– Людмила Петровна, я тебе одну идею хочу предложить. В ваших местах ведь всегда золото добывали, а Большой Шишим считался центром золотодобычи на Урале. И сказы я нашел про золотоискателей – «Про Великого полоза», «Змеиный след», «Жабреев ходок».

– Да и самородок знаменитый у нас нашли, до войны, правда, но старики помнят – «Лосиное ухо», почти четырнадцать килограммов, – погордилась Людмила Петровна, которая всегда увлекалась краеведением. – Третий по величине в России, хранится в Алмазном фонде, в Кремле. Два слепка есть, один в Горноуральске в краеведческом, другой у нас, в районном музее. А что?

– Замечательно. Я и не знал. Надо третий слепок заказать, объяснить зачем, не откажут, – задумчиво произнес Родин. – Нужно нам золотодобычу организовать.

– С ума сошел! – испугалась она. – Не дай бог, найдем, всех разом и посадят!

– Да ничего мы не найдем, – успокоил ее Родин. – Так бы все и находили. Будет такая ролевая игра в старателей. Отведем их на старый рудник. Далековато, правда. Или можно на берег Чусовой. Там такие блесточки попадаются.

– Это пирит! – засмеялась Людмила Петровна. – Тоже нашел золото! Детишек обманывать.

– Неважно, не в этом дело! Прочитаем сказ, про золото расскажем, про самородок этот… Потом дадим им… Как тут написано? «Кайлу да лопатку, ковш да мешок за спину». «Струмент не ахти какой надо», – вот и я так думаю. Объясним, что такое рассыпное золото, что жужелка, а что лапоток, какие Жабрей находил. Расскажем, как горячей железной лопатой работали, как мокрой деревянной. И вперед, пусть ищут. Понятно, что игра. Но сейчас все играют во всякие исторические игры – то с Наполеоном воюют, то с немцами под Москвой, то в хоббитов играют. Историческая реконструкция называется. И костюмы надо – рубахи и портки. Тоже не ахти, справим.

– Понятно… – задумчиво протянула Людмила Петровна. И уточнила: – А если не найдут? Золота?

– Найдут пирит. Инки, между прочим, называли его «кошачьим золотом» – тоже, между прочим, познавательно. Пирит в магазине продается при минералогическом музее, стоит копейки. А старательское дело, оно, сами знаете, Людмила Петровна, ненадежное, – подражая старинному уральскому говору, объяснил Родин. – Во всем Золотой полоз виноват. Все золото, значит, в его власти. Вот, видать, и отвел на время жилку Золотой полоз. А с нас какой спрос? Игра, она и есть игра.