– Рэндалл? – Он с такой брезгливостью произнес это имя, будто его заставили съесть лошадиный помет. – Так ты теперь называешь этого ублюдка?

– Да, я называю его по имени. А как еще прикажешь обращаться к человеку, который скоро станет моим мужем?

У Авроры защипало в носу от обиды. Почему он не понимает, как невыносимо тяжко ей говорить сейчас об этом; почему не видит, что тоска от предстоящего расставания с домом разъедает изнутри? Но Герольд ослеп от ненависти к чужеземцу и отравлял ею все вокруг.

– Я так и думал. Ты повелась на его смазливую внешность и елейные речи. Что он пообещал тебе, сестрица? Что будет любить до гробовой доски и одарит всеми драгоценностями Юга?

– Чего ты хочешь от меня, Герольд? Я едва могу смириться с мыслью, что мне предстоит покинуть дом и прожить жизнь в чужой стране, с чужим человеком, которого я почти не знаю. А ты упрекаешь меня в том, что я пытаюсь не умереть от отчаянья?

Аврора не смогла сдержать слез. Она сердито шмыгнула носом и постаралась незаметно вытереть глаза, но ей это не удалось. Герольд подошел к ней вплотную и шершавыми от мороза и мозолей ладонями утер ее слезы. Его взгляд смягчился, и он притянул ее к себе, обняв за плечи. Аврора зарылась лицом в его шубу. Ей было уютно и в то же время тоскливо в крепких объятиях старшего брата.

– Прости меня, сестренка. Я был не прав, мне не стоило вести себя с тобой так строго. Одна эта мысль, что ты покинешь нас, что достанешься этому чужаку, просто невыносима. – В голосе Герольда все еще отчетливо слышалась ненависть, но он уже был спокоен.

– Мне тоже это не нравится, поэтому я стараюсь об этом не думать. – Аврора говорила шепотом, чтобы ее голос не выдавал отчаяния.

Так они и простояли до тех пор, пока Аврора не высвободилась из объятий брата и не зашагала дальше.

– Аврора, а если бы у тебя была возможность расторгнуть брак с южанином, ты бы воспользовалась ею? – Герольд снова остановился, и Аврора удивленно уставилась на него.

– Да, вот только такой возможности нет.

Он нахмурил брови и, отведя взгляд от Авроры, тихо произнес:

– Есть. Ваш брак ведь не консумирован?

Аврора почувствовала, как краснеют ее щеки.

– Нет! Зачем ты задаешь мне эти вопросы, если знаешь ответ?

Герольд повернулся к ней и, взяв за плечи, слегка встряхнул.

– Да потому что я люблю тебя, Аврора, и хочу, чтобы ты осталась дома. – Его громкий голос перепугал ворон, мирно дремлющих на ветках высоких елей, и стая разлетелась с громким карканьем в разные стороны. От их криков Авроре стало не по себе.

– Я тоже люблю тебя, братец, вот только как ты можешь мне помочь, если все уже решено?

– Я знаю, как аннулировать твой брак, но сперва ты должна дать согласие. Ты уверена, что не хочешь замуж за чужака? Готова ли избежать этого? – Зрачки Герольда лихорадочно бегали в ожидании ответа.

Аврора вспомнила утреннюю стычку с Рэндаллом. В сердце загорелся крохотный огонек уверенности, но тут же беспокойно колыхнулся, когда в ее голове всплыло короткое, но такое яркое видение о горячих губах, нежно прикасавшихся к ее рту. Сердце пропустило удар. Нет! Нельзя об этом думать! Она начала лихорадочно вспоминать все их ссоры и перепалки, как можно дальше заталкивать воспоминания об их приятной прогулке по озеру и катании на коньках.

– Ты согласна на мою помощь или нет? – рявкнул Герольд, отчего Аврора испуганно вздрогнула.

– Д-да, я согласна… – Ее голос прозвучал не так уверенно, как ей того хотелось.

Герольд счастливо улыбнулся и обхватил ладонями ее лицо. В этот миг что-то в ее душе тревожно забилось и запротестовало, но Аврора старалась не придавать этому значения. Она смотрела на Герольда в ожидании, когда тот изложит свой план.

Какое-то время Герольд стоял молча, а затем сделал то, чего Аврора никак не ожидала, – наклонился и впился в ее рот твердыми обветренными губами. Аврора в ужасе отшатнулась, но сильные руки не позволили ей отойти дальше. Грубыми движениями он сминал ее губы, пытаясь углубить поцелуй, но Аврора только сильнее стиснула зубы. Она уперлась руками в грудь брата и со всей силы оттолкнула его. Герольд отступил на пару шагов и смотрел на девушку, тяжело дыша.

Аврора брезгливо вытерла рот рукавом шубы. Ее грудь судорожно вздымалась.

– Ты в своем уме? Что ты творишь?

– Аврора, неужели ты не понимаешь? Я люблю тебя! Всегда любил!

Аврора недоверчиво качала головой и медленно отступала назад. То, что произошло мгновением ранее, совсем не укладывалось в ее голове.

– Герольд, мы же брат и сестра. Это неправильно! – Ее передернуло от воспоминания о грубом поцелуе Герольда. Она по-прежнему чувствовала на своих губах горький привкус эля, который он пил фляжками, словно обычную воду.

Герольд медленно подкрадывался к Авроре, словно хищник перед прыжком.

– Все это неважно. Наши предки испокон веков женились на родственниках, чтобы сохранить чистоту крови.

– Да, и наш род чуть не вымер из-за постоянных кровосмешений.

– Чушь! Наш род в те времена процветал и был самым могущественным на Материке. Чужеземцы боялись одного только упоминания о северянах.

Аврора отступала все глубже в лес. Давящая вокруг тишина вселяла в нее животный страх.

Она прочистила горло и неуверенным голосом заговорила:

– Герольд, зачем ты мне это говоришь? – Голос дрогнул, а к глазам подступили слезы.

– Аврора… – Герольд старался говорить нежно, но от этого ей становилось только страшнее. – Прошу, выслушай меня. Я люблю тебя. Люблю с тех пор, как ты прибыла в наш замок после гибели дяди Бьерна. Понимаю, тебе сложно в это поверить, ведь я никогда не подавал виду и всегда оставался тем, кто был тебе нужен – любящим старшим братом. Но я знал, что ты предназначена мне. Не Каю или Дирку. А мне! Я хотел открыться тебе, когда ты станешь старше. Тогда бы ты и сама все поняла.

– Герольд, дядя Дайн ни за что бы не одобрил этого. Северяне давно не признают союзы между родственниками.

– Плевать! Я – будущий царь Севера. Мне не требуется чье-то одобрение, – он снова перешел на гневный рык.

Аврора сделала еще один шаг назад и уперлась спиной во что-то твердое. Огромный ствол старого кедра возвышался за ней. Герольд вплотную подошел к ней и уперся руками в дерево так, что Аврора оказалась в ловушке, в которую сама же себя и загнала. Ее