не забрала моей боли. Не забрала тех бесконечно длинных ночей, когда я молилась, чтобы все закончилось быстро и хотя бы без побоев. Это навсегда останется при мне. Я могла бы убить его сама, зная, что скоро покину Север. Но мне не хватило бы духу посягнуть на волю Единого. Да и не вернуло бы того, что у меня отняли. И тебе не вернет.

Тина думала, что ее слова разозлят его, но по лицу Закари снова скользнула тень грусти.

– Ты похожа на моего брата, Тина Эйнар. – Закария покачал головой. – Он был таким же мягким и верил, что на зло нужно отвечать добром. Он погиб, защищая меня. Спрятал меня в убежище под полом, а сам не успел, потому что я подвернул ногу. Пока он дотащил меня до укрытия, ассасины из вражеского клана подобрались слишком близко. Через щель в половицах я видел, как его убивали. Он был там один, а я побоялся выйти и разделить смерть вместе с ним. Вот почему я не позволил тебе стоять в одиночестве, хоть и знал, что ты не умрешь.

Тина сжала руками края одеяла, что комом лежало возле.

– Я сочувствую тебе, Закария. – Когда она произнесла его имя, впервые за время их знакомства, он вздрогнул и сглотнул. – Но, думаю, твой брат бы не хотел, чтобы ты свою жизнь потратил на месть.

– А что насчет тебя, Тина Эйнар? – спросил он, снова надевая на лицо непроницаемую маску.

– О чем ты?

Закари протянул руку, отчего она сразу напряглась, и убрал с плеча ее волосы, скрывающие шрам.

– Почему ты прячешь шрам?

Она отстранилась от покрытой татуировками руки и нахмурилась. Ей хотелось скрыть след ожога волосами, но Закари перехватил ее запястье.

– Он отвратителен, из-за него я стала уродиной, – тихо отозвалась Тина, пряча взгляд и пытаясь высвободить руку.

– Вздор.

Закария медленно провел пальцами свободной руки по шраму, очерчивая каждый бугорок. От его прикосновений Тину прошиб холодный пот. Никто не трогал ее там. А Герольд в моменты их уединений всегда заставлял ее прикрывать «это уродство». Никто не трогал ее так нежно. Она пыталась совладать с собой, справиться с участившимся сердцебиением, но не могла.

Закария пронизывал ее задумчивым взглядом, изучая лицо, словно она была диковинным созданием, которое он видел впервые.

– Все мы имеем шрамы и на теле, и на сердце. Ты не должна стыдиться.

– Почему ты так говоришь? Я девушка, а девушку шрамы не красят, особенно те, что на лице.

– Этот шрам – свидетельство твоей победы. – Заметив недоумение на ее лице, он продолжил: – Ты перенесла то, что не каждый мужчина смог бы. Но ты не сломалась, сохранила в себе умение любить и сострадать. А тот, кто оставил этот шрам, кормит червей. Если ты продолжишь прятаться, он выиграет. Не дай ему победить, Тина Эйнар.

Он в последний раз провел ладонью по ее щеке, слегка касаясь губ, и отстранился. И только когда он отошел на достаточное расстояние, с которого больше не чувствовался запаха дождя и крыжовника, она словно вышла из оцепенения.

Остаток вечера они провели в молчании. Тина доела рыбу и выпила кружку горячего травяного чая, который приготовил Закари, но по-прежнему не могла отогреться. Она устроилась на своем спальном месте и завернулась в одеяло, оставляя лишь небольшое отверстие для носа, но ее тело продолжало трястись как в лихорадке.

– Подвинься.

Она так стучала зубами и жмурилась, изо всех сил пытаясь уснуть, что даже не заметила, что к ней подошел Закария.

– Ч-ч-что? – Она с трудом шевелила губами от холода.

Он нагнулся и одним быстрым движением стянул с нее одеяло. Тина уже хотела было возмутиться, но в следующее мгновение он сделал то, что повергло ее в шок. Закари лег рядом и, накрыв их обоих двумя одеялами, обнял ее и крепко прижал к своей груди. Тина в ужасе попыталась отпрянуть, но ее тело налилось тяжестью, а из-за ужасного холода конечности не слушались.

– Н-не т-р-рогай м-меня, – проблеяла она и уперлась руками в его грудь.

– Ночи в лесу сейчас холодные из-за дождей, а твое тело еще не восстановилось после яда, поэтому не способно вырабатывать тепло. Я лег с тобой, чтобы согреть. Я не стану посягать на твою честь, даже если захочу. Так что успокойся.

Тину его слова не убедили. Хоть она и признавала, что от него исходит тепло, гревшее намного лучше одеял, но такая близость с мужчиной ее пугала. Она с недоумением взглянула на Закарию, а он раздраженно вздохнул.

– Какая ты надоедливая. Клянусь, если бы усыпление иглой можно было использовать чаще двух раз в сутки, я бы уже это сделал. Я не стану тебя домогаться. Но если ты настолько разочарована в мужской честности и не веришь мне на слово, спешу успокоить: я не способен на близость с женщинами.

Признание Закарии повергло ее в еще больший шок, чем его недавняя выходка. Она даже перестала дрожать.

– Ты евнух? – ошарашенно спросила она.

Он закатил глаза так, что его зрачки на мгновение скрылись под веками.

– Нет, я не евнух, но адепты теней пьют особые отвары, которые временно притупляют все… мужские потребности, чтобы не отвлекаться во время обучения. Поэтому можешь меня не опасаться. Я выпил отвар сегодня, а его действие длится два дня.

– А зачем ты выпил отвар? Если знал, что отправишься в Деревню Предков и твои тренировки временно приостановятся.

Его щеки залил румянец, и это еще больше поразило Тину.

– Хватить болтать, или я точно усыплю тебя иглой, – злобно проворчал он и закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

Тина не стала спорить. Она устала, а приятное тепло помогло справиться с дрожью. Она уткнулась лицом в крепкую грудь и прикрыла глаза, постепенно расслабляясь.

«Я и забыла, каково это – когда о тебе заботятся», – подумала она, погружаясь в объятия сна, и даже не заметила, как произнесла это вслух.

Закари улегся на спину и еще крепче прижал к себе худощавое, ослабевшее от яда тело. Тина положила голову ему на грудь и невольно обняла за туловище.

– Спокойных снов, Тина Эйнар, – услышала она прежде, чем погрузиться в сладкую дрему.