— Они первые… — он нахмурился. — Не знаю слово. Первого ранга? Они близки по силе. Еще четыре Дома второго ранга. И еще четыре третьего.

И Валъир, как Двенадцатый Дом, был на дне и по рангу, и по силе.

— Как ты стал королем Валъир? — спросила я.

— Я старший, — он задумчиво посмотрел на последний пирог, но склонил голову к свету. — Старший выживший — Dīnen.

Это означало, что все демоны его Дома были младше него? Я опустила последнюю миску сушиться и вытерла руки полотенцем.

— Для демона ты юный или старый?

— Я… — он сморщил нос. — Мне меньше лет, чем другим Dīnen. Откуда столько вопросов, драда?

Я подняла руку, чтобы поправить очки, но вспомнила, что потеряла их. Потому и была в линзах.

— Как давно ты был Dīnen?

— Какое-то время.

Не лучший ответ. Тут я сдалась.

— Что подразумевает место Dīnen? Что тебе нужно делать?

Он повернулся на спину, опустил ногу на спинку дивана.

— Много объяснять. Уйди.

Я закатила глаза.

— Я тут живу. Я не уйду.

— Тогда притихни.

Дружелюбный и вежливый демон. Я поймала Сокс, которая пыталась пробежать мимо меня, и отнесла ее в свою комнату. Я опустила ее возле окна, надеясь, что вид снаружи отвлечет ее, а потом вернулась к дивану и посмотрела на Заиласа, уперев руки в бока, стараясь игнорировать его голый мускулистый торс.

Он приоткрыл глаз. Я была готова задать еще вопрос о королях демонов, открыла рот…

— Твое лицо меняет цвет, — отметил он.

Я прижала ладони к щекам, взгляд упал на его голую грудь. Я отпрянула на шаг, врезалась в кофейный столик. Он следил за моей реакцией с расчетливым блеском в глазах, который мне не нравился.

Я поспешила указать на последний пирог.

— Доедай скорее. Я хочу помыть тарелку.

Он взял пирог, но не успел откусить, а раскрыл рот в широким сонном зевке, одаривая меня поразительно нежелательным видом на его рот.

Манер у него не было, но он был демоном, я и не могла ждать от него…

Я моргнула, глядя на него, когда он закончил зевать. А потом прыгнула.

Он удивленно охнул, когда я впилась в его челюсть.

— Погоди, — выдохнула я, пытаясь раскрыть его рот. — Дай посмотреть.

— Что? — он извивался. — Нет…

Пока он говорил, рот открылся достаточно, чтобы я зацепилась пальцами за его острые зубы.

— Я хочу посмотреть. Это займет всего…

— Шлежь! — сказал он сквозь мои пальцы, удерживая в руке пирог, другой отталкивая меня.

Я надавила коленом на его грудь, чтобы он не поднялся, и открыла его рот. Я склонилась над его лицом и заглянула.

Он столкнул меня с дивана.

Я упала на пол, но едва заметила это.

— У тебя нет боковых зубов!

Он закрыл рот и мрачно глядел на меня.

— Ладно, у тебя есть зубы, — взволнованно исправила я. — Но они острые, как у котов, а не плоские, как у людей. Ты не можешь пережевывать еду. Потому ты никогда не жуешь!

— Dilēran, — пробормотал он под нос. — Adairedh’nā id sūd, ait eshathē kartismā dilēran.

Я просияла от радости, что смогла объяснить одну из его странностей, и даже не заметила оскорбления.

Дверь спальни Амалии открылась. Она выглянула и мрачно посмотрела на нас.

— Вы что там делаете?

— Он не жует еду, потому что у него боковые зубы не той формы.

Она скривилась с отвращением.

— Ты заглядывала в его рот? Гадость.

Я пожала плечами.

— Это было для науки.

Заилас смотрел на нас, щурясь. А потом, словно в доказательство, он сложил пирог пополам, сунул в рот и проглотил целиком.

— Есть прогресс? — спросила я у нее.

— Ясное дело, — сухо ответила она, прислонившись к дверному косяку и перебросив светлый хвост волос черев плечо. — Я поговорила с тремя родственниками мачехи, и они заявляют, что не знают, где она. Я попыталась шантажировать их. Они все равно отрицали, но я получила еще четыре номера, включая ее бывшего юриста. Я оставила сообщение в офисе юриста, и я жду ответа остальных.

— Так что… ничего, — заключила я.

— Вообще ничего. О, но я стала спрашивать о Клоде. Никто его не знает, но я стараюсь.

Она ушла к себе. Решив оставить Заиласа в покое, я подхватила Сокс, не дав ей юркнуть под кофейный столик, и вернулась на кухню. Заилас следил за моим отступлением, а потом отклонился на диване. Я вытерла и убрала посуду, а его глаза снова закрылись. Даже злясь на меня, сегодня он был слишком ленив для действий.

Улыбаясь, я вытирала противень. Как успокоить демона? Просто скормить ему дюжину маленьких яблочных пирогов.

Он расслабился не от моей домашней выпечки. Я подозревала, что это было физиологией. Сахар редко попадался демонам, и большие количества сладостей делали его сонным. Я использовала знания об этом несколько раз за последние пару недель.

Закончив на кухне, я взяла фотографию гримуара, листок и ноутбук. Заилас лежал на диване, и я села на полу, разложила вещи на кофейном столике и стала переводить следующий абзац страницы. Заилас дремал, хвост свисал с подушек, острый конец расслабленно покачивался. Я делала записи, разбираясь с несколькими предложениями, и в них описывались общие сведения о внешности демона Валъир. Ничего пугающего, как предупреждение никогда не вызывать демона Двенадцатого дома.

Заилас не знал, почему до него не вызывали ни одного демона из его Дома, иначе я спросила бы, знал ли он, что это за предупреждение. Я снова задумалась, а потом продолжила перевод остальной страницы. Из комнаты Амалии зазвучал приглушенный гул швейной машинки. Она не открывала ни одного текста по Демонике, покинув дом отца, и все свободное время посвятила шитью — ее одежде с заклинаниями — хотя я еще не видела законченные вещи.

Пролетел день, монотонность древнегреческого перевода была приятной переменой после вчерашнего приключения, близкого к смерти. Пасмурная погода сменилась редким солнцем. Я подвинула столик, чтобы золотой свет грел мое лицо, сидела спиной к дивану. Запах Заиласа дразнил мой нос, пока я работала. Сокс прошла в центр комнаты, растянулась на солнце, ее черная шерстка сияла.

Я думала над незнакомым словом, занеся карандаш над записями, и вдруг осознала: я ощущала умиротворение.

Я опустила карандаш и нахмурилась. Медленное дыхание Заиласа за мной было тихим ритмом. Каждые пару минут гудела швейная машинка Амалии, потом затихала. Сокс лежала на спине в свете солнца, покачивая пушистым хвостом.