Затем тишина была нарушена. Послышался звук. Слабый стук каблуков по коридору. Тук, тук, тук. Каблуки высотой в пять дюймов, какие носили все девушки. Иногда чистый пластик. Туфли стриптизерш. У американцев есть слова для всего. Тап, тап, тап. Наверное, одна из девушек шла из ванной комнаты в свой кабинет. Или из одного кабинета в другой. От одного клиента к следующему. Некоторые девушки пользовались популярностью и получали дополнительные заявки.

Стук каблуков продолжал приближаться. Тук, тук, тук. Может быть, она направлялась в самый дальний кабинет.

Тук, тук, тук.

Внутренняя дверь распахнулась, и в комнату вошла женщина, одна из старших. Более того, именно та, которую ждало наказание после смены. Как и все остальные, она была в сильно укороченной версии формы медсестры из блестящего белого латекса и маленькой белой шапочке. Подол юбки заканчивался шестью дюймами выше верхнего края чулок. Она подняла руку; один палец чуть опережал остальные, как обычно делают люди, которые просят прощения за то, что прерывают чужой разговор и собираются задать вопрос.

Но ей не удалось произнести ни слова. Имевшиеся у нее мирские мысли так и остались невысказанными. Еще простыней, еще лосьона, новые резиновые перчатки. Что бы там ни было. Албанец, стоявший слева, краем глаза увидел, как открывается дверь, сразу выстрелил, и три пули вошли точно в центр масс. Без всякой на то причины. Состояние полного напряжения. Приступ лихорадки. Дрогнул ствол, дрогнул палец на спусковом крючке. Даже эха не было. Только длинный резкий плотный удар о пол, когда женщина упала.

– Господи Иисусе, – выдохнул Богдан.

Это окончательно развеяло все сомнения. Пуля в живот перестала быть теорией благодаря предоставленным визуальным доводам. Вступили в силу древние человеческие инстинкты. Оставайся в живых хотя бы на минуту дольше. А там посмотрим. Богдан и Артем добровольно направились к машине. Они пересекли Центральную улицу и оказались на албанской территории в тот самый момент, когда женщина в костюме медсестры умерла. Она осталась лежать в одиночестве в дверном проеме; половина тела внутри, половина – в коридоре. Клиенты сбежали. Они перепрыгивали через нее и мчались прочь. Как и ее коллеги, которые последовали за ними. Ушли все. Она умерла одна, испытывая сильную боль, лишенная утешения, – и никто не попытался облегчить ее страдания. Ее звали Ульяна Дорожкина. Ей был сорок один год. Она приехала в этот город пятнадцать лет назад, в возрасте двадцати шести, невероятно взволнованная перспективой предстоящей карьеры в сфере связей с общественностью.

Аполлон Шевик понятия не имел, где именно расположены городские ломбарды. Ричер предположил, что они должны находиться на том же радиусе, что и городской автобусный вокзал; он хорошо знал города. На разумном расстоянии от богатых кварталов. Рядом с дешевыми многоквартирными густонаселенными домами. Затемненные стекла, автоматические стиральные машины, пыльные хозяйственные лавки и магазины, где продают запасные части для менее популярных моделей автомобилей. И ломбарды. Проблема состояла в том, чтобы правильно выбрать маршрут. Они хотели встретить миссис Шевик, если она уже заключила сделку и теперь возвращалась домой.

Не зная ее конечной цели, выбор было сделать непросто. В результате они двигались по широкой дуге, находили ломбарды, заглядывали в окно, не видели там миссис Шевик, направлялись обратно домой, чтобы убедиться, что она их не опередила, возвращались в район ломбардов и продолжали поиски следующего.

В конце концов они нашли ее к западу от Центральной улицы; она выходила из грязного ломбарда, расположенного напротив узкой улочки, на которой находились диспетчерская такси и офис залогового поручительства. Миссис Шевик собственной персоной с сумочкой на локте. Эбби остановилась рядом с ней, Аарон опустил стекло своего окна и позвал ее. Она очень удивилась, когда увидела мужа, но быстро пришла в себя и забралась в машину. На все про все ушло не больше десяти секунд. Словно они договорились заранее.

Сначала миссис Шевик смущалась из-за Эбби. Незнакомка. Вы считаете, что мы очень глупые. Аарон спросил, сколько она получила за кольца и часы, но миссис Шевик лишь покачала головой и не ответила.

– Восемьдесят долларов, – сказала она через некоторое время.

Все молчали.

Они поехали обратно на восток, мимо автобусного вокзала, через перекресток со светофором.

* * *

В этот момент Грегори, находившемуся в своем кабинете, рассказали новость о массажном салоне. Волей случая один из его людей проходил мимо по не связанным с салоном делам и почувствовал, что там что-то не так. Слишком тихо. Он вошел внутрь. Заведение оказалось совершенно пустым. Никого, кроме трупа застреленной старой шлюхи, лежавшей в луже собственной крови. Больше никого. Никаких следов Богдана и Артема. Телефон Артема остался лежать на его письменном столе, куртка Богдана висела на спинке стула. Плохие знаки. Из чего следовало, что они покинули заведение против своей воли. Очевидно, их куда-то увезли.

Грегори созвал своих главных помощников, рассказал им новость и предложил подумать шестьдесят секунд, а потом попытаться сделать анализ происходящего и предложить план будущих действий.

Первым заговорил его правая рука:

– Полагаю, все понимают, что тут замешан Дино. Он взял на себя какую-то миссию. Мы убрали двух его парней при помощи трюка со шпионом в полицейском департаменте, после чего он убил наших ребят возле парковки дилера «Форда». Что было честно. Тут и спорить не о чем. Что посеешь, то и пожнешь. Вот только ему не понравилось, что его ростовщический бизнес перешел к нам, и он решил наказать нас, убрав еще двух наших парней в квартале ресторанов. В ответ вчера вечером мы застрелили двух его людей возле винного магазина. Получилось четыре на четыре. Честный обмен. Конец истории. Вот только Дино, судя по всему, с этим не согласился. Очевидно, он хочет нам что-то доказать. Возможно, дело в его эго. Он решил быть все время на двух парней впереди. Быть может, так он чувствует себя лучше. Теперь получается, что он ведет шесть против четырех.

– И что нам делать? – спросил Грегори.

Его правая рука довольно долго молчал.

– Мы заняли наше нынешнее положение не потому, что вели себя глупо. Если мы сравняем счет, он ответит – и будет восемь против шести в его пользу. И так до бесконечности. Медленная война. Но мы не можем начинать ее сейчас.

– И что же нам следует сделать? – снова спросил Грегори.

– Мы должны это проглотить. Мы отстаем на двух парней и квартал ресторанов, но получили ростовщический бизнес. В целом выгодная для нас ситуация.

– Но мы выглядим слабыми, – возразил Грегори.

– Нет, – не согласился правая рука. – Это делает нас взрослыми людьми, которые затеяли долгую игру и не спускают глаз с приза.

– Но мы потеряли на двух парней больше, – снова не согласился Грегори. – Это унизительно.