Произнося свою фамилию после ее имени, Виктор испытывал удовлетворение, которое не мог понять или объяснить.

– Но будет ли она учить первоклассников чтению?

– Разве не для этого нужна школа? Помогать ученикам через личное общение?

– Ты прав.

Он припарковался у обочины, ему хотелось вести этот разговор лицом к лицу. На него смотрели карие глаза.

– Ты не могла бы убрать это?

– Что? Ой…

Мэдди вытащила из рюкзака, разительно отличавшегося от дизайнерских сумочек, которые она обычно носила, контейнер и убрала в него линзы.

– Мэдди Грейс ближе тебе, чем Мэдисон Арчер в дизайнерском платье? – поинтересовался он.

– Иногда. Но мне очень нравится и Шанель. – Она скривила хорошенькие губки. – Пожалуй, мне близки оба образа.

Поддавшись соблазну, который рос с каждым днем, Виктор потянулся к Мэдисон и поцеловал ее, оторвавшись только для того, чтобы прошептать:

– Восхитительно.

Мэдисон вздохнула и растворилась в поцелуе.

Несколько дней спустя дедуля и бабуля Виктора пригласили их на обед, где сделали неожиданное предложение. Ошарашенный просьбой Виктор переспросил:

– Вы хотите?..

– Когда мы переехали сюда, то полностью порвали с прошлым, – сказал Миша. – Мы поменяли фамилию. Безукладниковы стали Беками. Мы даже назвали по-другому сына, и Иван стал Фрэнком – очень по-американски.

Мэдисон это было известно. Несколько лет назад ей поведали семейную историю.

Виктор, однако, не понимал, почему дедушка считает необходимым говорить об этом сейчас.

– Мы не говорили по-русски дома, чтобы наш маленький Иван вырос настоящим американцем. – Голос Анны дрогнул, когда она произнесла это имя. – Он стал Фрэнком, говорил без акцента и вел себя в школе так же, как и другие дети.

– Вы хотели, чтобы он принял новую родину и был принят ею, – пришла на помощь Мэдисон, поддерживая смущенного Виктора.

Бабушка грустно улыбнулась:

– Мы давали ему слишком много, и Фрэнк стал тем, кем стал.

– Отщепенцем. Ты можешь смело сказать это, бабуля. – Виктор хмурился, ему не нравилась идея Анны и Миши взять на себя ответственность за эгоизм Фрэнка. – Мой отец – бездельник.

– Не говори так о своем отце. – В голосе деда не слышалось особого пыла.

Вик не стал спорить.

Мэдисон посмотрела на него, но в ее глазах не было жалости. Они светились точно так же, как в тот момент, когда она назвала его рыцарем. Вик не знал, чем это вызвано, но не возражал против отсутствия единственной эмоции, которую он ненавидел.

Обычно безмятежный взгляд бабули, на которую он всегда мог положиться, теперь выражал сожаление.

– Мы отказались от слишком многих традиций, и Фрэнк почувствовал себя неприкаянным, – вздохнула она.

Вик стиснул зубы, сдерживая ругательство.

– Папа стал мошенником не потому, что у него не было традиционной русской свадьбы. Единственная хорошая вещь, которую он сделал, – женитьба на моей матери.

– Это не так. – Глубокий голос Миши был очень похож на голос внука. – Он стал твоим отцом.

Виктор молча открыл и закрыл рот, а Мэдисон усмехнулась:

– Я говорила ему то же самое.

– Сложно представить более подходящую партию для нашего внука, чем ты, – сверкнула ослепительной улыбкой бабушка. – Нас с Мишей очень радует, что ты ценишь нашего Виктора так же, как мы.

– Его легко любить.

Виктор снова не знал, что ответить, хотя ему было приятно это слышать. Очень. Но, размышляя о женитьбе на Мэдисон и их будущей совместной жизни, он не думал о любви. Хватит ли этого, или она надеется, что когда-нибудь он ответит ей взаимностью?

Виктор никогда никого не любил. Привязанность между его бабушкой и дедушкой росла постепенно, в течение многих лет, и не была так заметна, как страсть, вспыхнувшая между Виком и Мэдди.

В комнате повисла тишина, которая могла бы со стороны показаться неловкой, но на самом деле три самых важных в жизни Виктора Бека человека смотрели на него с разной степенью понимания.

Странный, но нельзя сказать, что неприятный опыт.

– Спасибо, – наконец обратился он к Мэдисон, надеясь, что этого достаточно.

Дедушка вздрогнул, однако молча потрепал внука по плечу, а улыбка Мэдди стала более нежной. Вик не понимал почему, но ему это понравилось. Бабушка округлила глаза:

– Виктор, мой дорогой внук, тебе предстоит многое узнать о романтике.

Отрицать это было сложно, но, похоже, она и не ждала ответа.

– Разве просьба последовать некоторым семейным традициям – это чересчур?

– Я не отвечу, пока вы не объясните, о каких именно традициях идет речь.

Подготовка и празднование русской свадьбы могли оказаться очень сложными, требующими их активного участия, так что Вик проявлял разумную осторожность.

Но просьба его бабушки и деда имела под собой основания, даже если это означало, что Мэдисон придется провести ночь перед свадьбой в доме Джереми, а не в постели Виктора.

Через пять недель после откровений Перри настало утро свадьбы, и Мэдди ждала жениха в гостиной отцовского особняка.

На ней было платье ее матери, в котором выходили замуж несколько поколений, и еще более старинная – викторианская – вуаль из брюссельских кружев. Ее неделю назад где-то нашла Роми.

– Ты так красива!

Мэдди не могла ничего сказать, боясь расплескать эмоции.

– Виктор может прийти в любую минуту. Ты готова?

Невеста махнула рукой и выдавила ответ:

– А ты что думаешь?

– Повторяю, ты прекрасна, но сейчас я говорю не об этом. Готова ли ты?

– Если верить Вику, мы поженились в тот день, когда дали друг другу обещания на обзорной площадке Сан-Франциско.

– Пфф… – Роми покачала головой. – Мужчины!

– Это скорее клятвы. – В этом Мэдди была более чем уверена.

– Как и слова, которые ты произнесешь сегодня.

Мэдди кивнула:

– Я готова.

– Ты любишь его?

– Да. – Не было смысла отрицать. Кроме того, Роми всегда угадывала, если Мэдди врала.

– И всегда любила, – продолжала подруга.

В этом Мэдди не была уверена, однако она никогда не любила никого другого.

– У Перри не было шанса, – не унималась Роми.

– Он был ему не нужен. – Мэдди улыбнулась своей сестре по выбору. – Я выхожу замуж сегодня.

– Точно. – Роми улыбнулась в ответ, и они обнялись, не заботясь о том, что шелк может смяться.