теперь сияет ярко, и в небе, не умолкая, свистят стрижи, несутся быстрее ветра и где-то далеко звучат торжественные радостные трубы. Ему хотелось сказать это хотя бы старому Федору, баюкающему его на руках, но губы не говорили — только чуть шевелились, синея, приподнимая углы последней улыбкой.

— То не птицы, паря, — закрывая Савельеву глаза, щурился на проясневшее небо Федор, — То ангелы тебе явились, точно дело. Ну, спи, устал видать. А по мне — так тьма накрывает нас всех. Саранчу несет из Преисподней, и не будет тут ни правых, ни виноватых — все сгинут. Одна надежда — помилует нас Боженька, да и спасет. Вон ведь — небо-то — светится…

Солнце, действительно, сияло невероятно ярко мартовским славянским полднем. Штурмовики сделали круг над рассеянной колонной наступавшей с запада техники, прошли низко над дымами горящего железа, взмыли вверх, освобождая воздух плывущей позади гудящей вертолетной туче, следом за которой по земле полз металлический безжалостный змей.