– А цокольный? – спросила Ева. – Лифт опускается на цокольный этаж?

– В подвал? – Филиция Павловна напряглась и поджала губы. – Да…

Чтобы попасть в цокольный этаж, они проследовали в другое крыло здания, спустились по лестнице, ведущей на автостоянку, пересекли подсобные помещения.

Первой у грузового лифта оказалась Лера.

– Ну, что? – спросила ее запыхавшаяся Филиция Павловна.

Лера молча отступила в сторону. Дверь лифта была открыта. В кабине горел свет.

– Смотрите! – вдруг заорала Ева.

Все посмотрели на дно кабины. На пыльном полу отпечатался голубой след мужской подошвы.

– Он был! Он там был! – вскрикнула Ева и, вцепившись в Леру, истерически зарыдала.

* * *

Это был самый простой способ забыться, но Лера прибегала к нему редко, только в случае крайней необходимости. Она сидела на кухне, перед ней стоял бокал с коньяком. В квартире висела мертвая тишина.

За стеной у соседей раздался крик, потом заплакал ребенок. Лера закрыла глаза. Она не переносила детские слезы и женщин, орущих на малышей. По себе знала: у детей выбора нет.

Настырная тоска заползла в душу.

«Откуда взялась эта опустошенность?»

Гибель Риты, огрызки обоев. Выстрел в нежданного визитера…

Вспомнив о ночном приключении, Лера взяла бокал, встала и подошла к окну. Глядя в темноту, улыбнулась, ей показалось, она услышала, как падает снег.

У соседей снова заплакал ребенок, взвизгнула женщина, потом заматерился мужчина. Лера залпом осушила бокал, втянула в себя воздух. В носу защекотало, на глаза навернулись слезы. Лера вспомнила недавнюю встречу с матерью.

В их семье не было ссор. Родители жили тихо. Казалось, для счастья у них имелось все. Но чего-то самого главного не хватало. Чего именно, Лера поняла, оказавшись на именинах у своей одноклассницы. Мать подруги постоянно чмокала дочь и смотрела на нее сияющими от счастья глазами. В ее собственной семье все обстояло иначе.

Для того чтобы жениться на Лериной матери, ее отец, Николай Михайлович, бросил семью. Его родители были против развода и против новой жены. Долгое время они не поддерживали с сыном никаких отношений. После смерти мужа старуха-профессорша немного смягчилась, и Лера познакомилась с бабушкой.

Любовь, из которой возник брак, с годами переродилась в партнерские отношения. Отец в одностороннем порядке освободил себя от каких-либо обязательств по отношению к семье, как, впрочем, и Лерина мать. Отпуск они проводили порознь, ни тот, ни другая не заботились друг о друге и уж тем более о своей дочери. Такое положение дел казалось Лере нормальным, потому что другого она не знала.

Когда ей исполнилось восемь лет, родители уехали за границу. Ее оставили бабушке. Нельзя сказать, что многое изменилось. Просто по утрам в кухне уже не звучали родительские голоса, а гудел закипающий чайник и шкварчали оладьи.

Через три года родители возвратились в Россию, но Лера продолжала жить у матери Николая Михайловича.

В тот же год отец влюбился в свою аспирантку, его умеренный эгоизм принял форму вопиющего безрассудства. Он помолодел и поглупел. Марина Львовна, мать Леры, решила не мучить себя объяснениями и подала на развод. После того как родители разошлись, Леру навсегда оставили бабушке.

Однажды, в день рождения мамы, Лера купила торт и приехала к ее дому. Консьержка не поверила, что она дочка Казанцевой, и не впустила ее в подъезд. Лера прорвалась, дождавшись соседки. За родительской дверью шумело застолье, звучали голоса и веселая музыка. Лера позвонила. Ей открыла оживленная, немного пьяная мать. Увидев дочь, она поскучнела:

– Тебя бабушка прислала?

– Нет. Я сама. – Лера протянула ей торт. – Это тебе.

– Спасибо, – сказала мать, взяла подарок и закрыла перед дочерью дверь.

«Родителей не выбирают», – эту науку Лера постигла слишком рано, и у нее было достаточно времени, чтобы ее усвоить.

Красная Пресня, Центральный округ столицы, восемь часов вечера. Каким обжитым и домашним кажется он в предновогодние дни, с живописными елками, огнями, шумом автомобилей и толпами людей, снующих по магазинам. Свет неона, переполненные кафе, очереди у палаток с блинами, гамбургерами и на углях печенной картошкой.

Проехав по Трехгорному Валу, Лера свернула. Вопреки ее ожиданиям улочка оказалась свободной от снега и от машин.

«Восемь вечера, – подумала Лера. – Это тебе не восемь утра».

У бизнес-центра «Пресня Палас» одна за другой останавливались машины. Из них выходили гости в карнавальных костюмах. Сапоги, ботинки и туфельки всех мастей ступали на дорожку, ведущую по ступеням в здание.

В вестибюле уже расставили столы, вокруг них кружились юркие официанты. Лера прошла к лифтам и поднялась на шестой этаж.

Дверь приемной была распахнута, повсюду сновали наряженные сотрудники адвокатской конторы. По костюму Дракулы Лера узнала Шостока. Леночка была в эротическом костюме медсестры.

Лера сняла пальто.

– Какой ужас! – воскликнула Леночка.

– Что случилось? – безучастно спросил Шосток.

– Посмотри на свою секретаршу…

– На мою помощницу, – Шосток поцеловал Леночку в обнаженное плечико и оглянулся на Леру. – По-моему, прекрасный костюм… Пионерки?

– Пеппи Длинныйчулок, – сказав это, Лера гордо «взвела» косички.

– Пеппи Синийчулок… – передразнила ее жена шефа.

– Ха-ха-ха… – наблюдая за тем, как жена поглаживает рукой большой бутафорский градусник, Шосток поцеловал ее в шейку.

* * *

В салоне «Саваста Фьоре» заботились о своих работниках, поэтому карнавальные костюмы привезли в офис. Еве достался костюм Герды. Во время дележки она замешкалась и теперь потела в подбитой фальшивым горностаем накидке и шляпе, постоянно съезжавшей ей на нос. Муаровая лента, на которой держалась шляпа, неприятно елозила по ушам.

Если бы не план, разработанный Лерой, Ева не пошла бы на карнавал. Но Маша и Надя поддержали эту затею и не оставили ей выбора. Для наблюдения Еве отвели часть вестибюля.

– Но ведь там есть видеокамеры, – возразила она.

– Делай, что говорят, – таков был ответ.

Ева намеренно избегала лишних контактов, не хотела, чтобы ее жалели, поэтому пришла в вестибюль первой, села в сторонке и стала ждать начала мероприятия.

Ее желание быть незаметной осталось только желанием. Через вестибюль прямиком к ней шел Андреа, одетый в костюм Кая.

Оглядевшись, Ева увидела, что рядом никого нет. Итальянец целенаправленно шагал к ней.

– Чао, – он плюхнулся рядом.