Выход наружу находится в карцере. Питер об этом знал, потому что в Грейндж-Холле когда-то находилось правительственное учреждение, и мои родители достали план здания. Этот план дал им человек, который «сочувствует делу». Питер сказал, что специально сдался Ловчим, чтобы меня отсюда забрать. Сначала я ему не верила — с какой стати кто-то вдруг станет так из-за меня хлопотать? Я ведь даже и не помню родителей. Но Питер говорит, что зато они меня хорошо помнят.

Туннель был построен на случай нападения террористов. Питер говорит, что через него можно попасть в деревню так, что следящие камеры Грейндж-Холла ничего не заметят.

Я не хочу в карцер. А что, если я из него не выйду? Что, если я останусь там навсегда?

Нет, не останусь. Я верю Питеру. Питер — мой друг.

Мы сбежим завтра ночью. То есть сегодня ночью. Наверное, уже утро, хотя на самом деле еще темно. Мне надо лежать в постели, но я никак не могу заснуть. Чтобы попасть в карцер, мне надо сделать что-нибудь плохое, а потом посреди ночи мы отсюда убежим. Питер говорит, что вход в туннель спрятан за решеткой в стене. Он сказал, что разболтал решетку и теперь все готово. Питер говорит, что миссис Принсент рехнется от ярости, когда узнает, что посадила его именно туда, куда он и сам хотел попасть. Он говорит так, словно ему нравится сидеть в карцере, но на самом деле, думаю, это неправда. Может, в камере и есть туннель наружу, но там все равно плохо.

Питер удивительный. Он все обо всем знает.

Я рассказала Питеру, что мне в Грейндж-Холле было холодно и одиноко. Он сказал, что иногда чувствовал себя точно так же. Даже несмотря на то, что жил во Внешнем Мире. Пока его не поймали, он жил с моими родителями. Но не всегда, а только с десяти лет. До этого он был у других людей, которые заменяли ему родителей. И таких родителей было много.

Питера усыновили. Он никогда не жил со своими настоящими родителями. Он не знает, кто они такие. Питер говорит, что родители часто оставляют детей-Лишних где-нибудь умирать, чтобы не попасть в тюрьму.

Он сказал, что был не нужен родителям, что его рождение было ошибкой, и они оставили его на улице, а потом его нашли люди из Подполья. У него ничего с собой не было — только золотое кольцо с печаткой, которое висело у него на шее на цепочке, а на внутренней стороне кольца были выгравированы буквы «А. Ф.». Питер думает, что это инициалы его матери или отца, а сверху там был еще цветок. Когда его поймали, кольцо забрали. Он прятал кольцо во рту, но Ловчие его все равно нашли и сказали, что Центральным Властям это будет очень интересно. Они отдали кольцо человеку в форме, который находился в том месте, куда привезли Питера перед Грейндж-Холлом. Этот человек без конца задавал ему всякие вопросы и требовал рассказать побольше о кольце. Питер ничего не отвечал и только просил вернуть кольцо, но человек его так и не отдал. Питер говорит, что, когда мы сбежим, он найдет способ заполучить кольцо назад. Если он его вернет, то больше никогда никому не отдаст.

Питер говорит, что люди, подобравшие его младенцем, и те, другие, которые его растили, могли попасть за это в тюрьму. Их вообще могли повесить, но они все равно его не бросили, потому что считали, что «дети очень важны» и «каждая жизнь бесценна». Они старались сделать так, что Питер, пока жил с ними, чувствовал себя особенным и любимым.

Когда ему исполнилось десять, людей, у которых он жил, арестовали, но Подпольщикам удалось тайком вывести Питера из дома, до того как его успели отыскать Ловчие. Мои родители спрятали его и заботились о нем. Вот откуда Питер узнал, что мои родители самые добрые и чудесные на всем белом свете — они «рискнули всем» ради него. А ведь он даже не был их сыном. «Только представь, на что они готовы ради тебя», — говорит Питер.

У меня не получается. Я даже представить не могу, каково это — иметь родителей.

Питер обещал, что, когда мы окажемся во Внешнем Мире, он сводит меня на поле, по которому можно спокойно бегать.

Я никогда в жизни не видела настоящего поля.

Но мне нравится думать о том, что когда-нибудь я там окажусь.

Питер говорит, что если я захочу, то он поедет в пустыню вместе со мной. Он говорит, что мы могли бы там жить.

Он говорит, что мы судьбой предназначены друг другу, поскольку он родился с цветком, а я с бабочкой. Цветам без бабочек не выжить. Как и бабочкам без цветов.

Анна вздрогнула, проснулась и резко встала. Она задремала на полу Ванной для девочек № 2, положив голову на собственный дневник в чудесной обложке из розовой замши. Девушка быстро посмотрела на запястье, и у нее екнуло сердце — было уже пять тридцать, всего через полчаса должен зазвенеть звонок к побудке. Как же ее угораздило уснуть? Если ее сейчас поймают — все погибло.

А может, и нет? Анна задумалась, наморщив от напряжения лоб. Чтобы попасть в карцер, ей надо совершить нечто ужасное. Если ее застанут здесь в полшестого утра, может быть, проблема решится сама собой? Анна тут же отбросила этот вариант. Одно дело, если ее просто поймают за пределами спальни, и совсем другое, если ее схватят вместе с дневником, в котором содержатся все их с Питером планы. Нет, дурацкая мысль.

Она ведь даже не собиралась ничего сегодня писать, но все-таки не смогла побороть искушение. Ей хотелось поскорей выплеснуть все то, что поведал Питер. Стоило обо всем написать, как она успокоилась. Сверх того, теперь рассказанное казалось девушке более реальным. Осталось только воплотить написанное в жизнь.

Анна быстро встала, положила журнал в тайник и, выбравшись из ванной, прокралась на цыпочках по коридору обратно в спальню. С облегчением Анна увидела, что все спят — все, даже Шейла: из угла комнаты ясно доносилось ее посапывание.

Настороженно оглянувшись, Анна скользнула в постель. Закрыв глаза, она представила Внешний Мир, пусть даже девушке удалось нарисовать перед собой только образ домика миссис Шарп. Но даже позволив себе помечтать, Анна понимала, что шансы воплотить эти мечты в реальность крайне невелики.

Даже если им удастся сбежать, их будут преследовать всю жизнь. Они будут Лишними, которые Не Знают Своего Места. И она больше никогда не сможет получить прощения Матери-Природы.

Анна лежала в постели, закутавшись в одеяло, и дрожала. Она не знала, чем вызвана эта дрожь, — страхом, холодом или ожиданием нового. Погружаясь в сон, она с уверенностью могла утверждать только одно — с этого дня ее жизнь необратимо изменится.

Шейла открыла глаза и молча уставилась на спящую Анну. Она ждала ее в коридоре, ждала больше часа. Потом увидела на лестнице силуэт Анны, но Староста в спальню так и не вернулась. И тогда Шейла скользнула вслед за ней, ступая столь тихо, что Анна не услышала ни звука. Рыжая девушка увидела, как Анна тихонько открыла дверь Ванной для девочек № 2 и вошла внутрь.

И вот теперь, через несколько часов, она, наконец, вернулась. Шейла поняла, что Анна скрывает какую-то тайну, и ей страшно захотелось узнать, что же это такое.

Окинув взглядом комнату и убедившись, что все спят, Шейла откинула одеяло и бесшумно выскользнула из кровати. Прокравшись к двери, шмыгнула в коридор.