частные театры, организованные страстными любителями искусства. Они знали вкусы публики, следили за афишей Императорских театров, а также знали, какие новинки появляются за границей. Они первыми стали приглашать балерин и певиц – не только итальянских, но и немецких, французских. Воспитанник великого Щепкина Михаил Лентовский не захотел стать актером, но нашел себя как антрепренер. В Москве он организовал летний театр в саду «Эрмитаж», а Петербурге работал с театром под смешным названием «Кинь грусть», куда в 1855 году впервые ангажировал итальянскую балерину Вирджинию Цукки. Ее появление в Северной столице возбудило такой интерес, который не наблюдался со времен гастролей Тальони.

Вирджиния Цукки была настоящая прима-балерина. Родилась в Парме, училась в Милане при «Ла Скала», с юности много танцевала в этом театре, гастролировала не только в Италии, но и в Европе. И вот она доехала до России, где выступила у Лентовского в спектакле-феерии «Путешествие на Луну» по роману модного тогда Жюля Верна. Рецензент отметил бойкий, горячий темперамент гастролерши. Все спектакли с участием Цукки шли с аншлагом. «Не только все места были проданы, но десятки лиц платили по рублю, чтоб постоять в проходах. А стоять пришлось за свои деньги немало, так как спектакль, начавшийся после 8 часов, затянулся до двух ночи», – написали наутро в хронике. Даже некоторые члены императорской семьи, переодетые в штатское платье, инкогнито, тайком посещали «Кинь грусть», чтобы увидеть танцы Цукки. Она летала по сцене в быстром темпе, «изящная грация, подвижное лицо, чудные выразительные глаза». Особым успехом пользовался вальс, который Цукки танцевала на пуантах. Вальс этот единодушно требовали «на бис». «Когда вальсирует Цукки – это вальсирует сама страсть! Кажется, музыка отравила своим сладким ядом эту черноволосую итальянку. Глаза бегают в такт, губы улыбаются опьяненно, сотрясаются космы волос, а уж ноги, руки, плечи – и говорить нечего, всё это музицирует; и вдруг прыгает, летит вихрем, дива повисает на руках кавалера. Сколько же здесь перцу для толпы», – писал знаменитый критик тех лет Скальковский, выступавший в прессе под псевдонимом Балетоман. Добавим к тому же, что Цукки укоротила пачку, она «заканчивалась там, где ей следовало бы начинаться», говорили ханжи. Но именно этот вариант длины стал сразу модным. Вирджиния Цукки слышала только восторженные отклики о своей великолепной игре и танцах. Она сама подготовила для себя балет «Брама» о трагической любви баядерки – сюжет который ранее вдохновил Мариуса Петипа на создание собственного балета. Страдания баядерки Цукки показывала так натуралистично, что «зала буквально плакала. А Цукки трепетала всем телом от восторга, радости и счастья». Лентовский привез «Браму» и в Москву. Среди почитателей итальянки был Станиславский, удивлявшийся ненапряженности мышц балерины в танце; он считал Цукки великой драматической артисткой. Балерине то и дело предлагали выгодные контракты.

Как написал уже знакомый нам критик Скальковский: «Каждый, кто видел Цукки, при ее имени посылал поцелуй куда-то в пространство». Итальянку пригласили участвовать в спектакле летнего театра в Красном Селе. После огромного успеха с балериной заключили контракт на выступления в Мариинском театре. И русский первооткрыватель ее таланта – Михаил Лентовский – навсегда потерял свою звезду.

Цукки дебютировала на императорской сцене в балете Мариуса Петипа «Дочь фараона». Пышный, роскошный, многоактный балет как нельзя лучше подходил для нее. Кстати, выучила она его за полторы недели! На сцене она демонстрировала знаменитый «стальной носок», искусство пантомимы и тонкую игру.

Как профессионал Петипа понимал, что Цукки – находка для него, ведь в труппе Мариинского в то время не было примы. А для его балетов прима-балерина обязательна! Цукки танцевала всегда искренне, безупречно выполняя всё, что придумывал балетмейстер. О чем еще желать? Затем Цукки станцевала в «Тщетной предосторожности», «Эсмеральде», «Пахите». И наконец, Петипа ставит бенефис для нее. О, что это был за вечер! Билеты были проданы сразу. Бенефициантке преподносили корзины цветов и подарки. Для того чтобы осыпать дождем живых цветов итальянскую знаменитость, специально привезли целый воз роз.

Однако не все в труппе приняли ее безоговорочно. Солистки шептались: «Скачет, как лошадь, лучше бы из цирка пригласили», «У нее баснословные гонорары…» Скальковский с юмором писал: «В закулисном мире поднялось страшное волнение, каждая корифейка, только и достойная выстирать трико Цукки, кипятилась, и интригам не было конца».

В Петербурге ходили анонимные стихи:

Балетоманы, свеся нос,

Зевали, бедные, от скуки…

Но вот явилася к нам Цукки, —

Всё встрепенулось, поднялось!

В партере гром рукоплесканий,

На сцену сыплются цветы.

И снова сладкие мечты,

И жажда пламенных желаний!

В отличие от Тальони и Эльслер, Вирджиния Цукки тщательно охраняла свои профессиональные секреты, занималась в классе всегда одна, при закрытых дверях, никого не допускала к себе. В Петербурге она выступала около трех сезонов. Но вкусы переменчивы. Несмотря на то что Цукки продолжала делать полные сборы, в один прекрасный день 45-летней пополневшей приме объявили, что это ее последний спектакль. Ну что же, она собралась и поехала в Москву, где в Большом театре с триумфом в собственный бенефис танцевала «Эсмеральду».

В 1888 году Вирджиния Цукки возглавила балетную труппу Одесского театра, продолжала выступать в частных театрах Петербурга и Москвы. В 1890-х годах она оставила сцену и вернулась в Италию, где открыла свою балетную школу.

В течение последующих лет в России выступали многие итальянские балерины, как правило, представительницы миланской школы, лучшей по тем временам. Среди них – Карлотта Брианца, хорошенькая темпераментная брюнетка с карими глазами, прекрасно выученная, виртуозная. В отличие от Цукки, Брианца приехала в Россию совсем молодой, ей было 20. Как и Цукки, она появилась в Санкт-Петербурге по частному приглашению, выступала на разных сценах: в театре «Ливадия», в Красносельском театре, и наконец получила приглашение Дирекции Императорских театров танцевать на казенной сцене.

В Мариинском театре Брианца дебютировала в «Гарлемском тюльпане», балете, поставленном Львом Ивановым. Иванов всегда оставался в тени Петипа, но он навсегда прославит свое имя, поставив знаменитые «белые сцены» в петербургской версии «Лебединого озера».

Как же прошел дебют Брианцы? «Царица тюльпанов» показала безупречный виртуозный танец, что уже было традиционно для итальянок, и очень понравилась зрителям, но ей было далеко до актерской игры Цукки, с которой сравнивали всех без исключения гастролерш. Пылкая Карлотта владела техническими трюками, еще не виданными нашей публикой, была гибкой, пластичной, и балетоманы сразу прозвали ее «пантерой». Как писалось в хронике, после спектакля «ей поднесли брошку с бирюзой величиной с яйцо, осыпанную бриллиантами».

На новую танцовщицу обратил пристальное внимание сам Петипа, работавший тогда над «Спящей красавицы». Распределяя роли,