Я играла с телефоном, лежавшим у меня на коленях, то и дело поворачиваясь, чтобы посмотреть на Роана и женщину. Они были увлечены разговором. При желании я могла бы встать прямо перед ними и издать губами неприличный звук, и они бы даже не заметили. Я сфоткала их двоих. И снова отвернулась.

Футбол закончился, и в пивном саду стало тише. Я услышала, как один из парней из компании Роана предложил сходить в бар, чтобы выпить еще. Последовала пауза. Затем Роан сказал девушке:

– Хочешь еще выпить? Или можем пойти куда-нибудь еще?

– Я не против, – сказала девушка. – Что ты предлагаешь?

– Не знаю, – ответил Роан. – То есть я хотел сказать, что мы могли бы немного погулять и по дороге зайти куда-нибудь перекусить. Что скажешь?

– Ага, – сказала девушка. – Да. Почему бы нет?

Я быстро допила лимонад, подождала, когда они пройдут мимо, потом последовала за ними, держась на несколько шагов позади. Они свернули налево и какое-то время бесцельно брели, разглядывая меню в витринах ресторанов. В конце концов они остановили свой выбор на китайском, где в витрине висели блестящие жареные утки.

Я села на скамейку на автобусной остановке через дорогу. Они сидели за столиком у окна. Он то и дело лапал ее. Брал в ладонь лицо. Гладил ее косу. Он не сводил с нее глаз, буквально пожирал взглядом. На него было противно смотреть. Но, похоже, ей это нравилось. Она, как младенец, послушно глотала еду, которую он совал ей в рот. Она смотрела ему в глаза. Она держала его руку, которую он протянул через стол. Она запрокидывала голову от смеха.

Они пробыли там час. Потом им принесли счет, и я увидела, как Роан настаивает, что оплатит его сам. Я подумала: «Как мило, ты, семейный человек, покупаешь китайскую лапшу девушке, которая годится тебе в дочери». И еще я подумала: «Ты полный мудак».

Потом он проводил ее до станции метро. Они подержались за руки, быстро обнялись, но не поцеловались, потому что, решила я, были слишком близко к дому, слишком близко к работе.

Я видела его лицо, когда он повернулся, чтобы перейти дорогу, его лукавую улыбку. Я представила его худосочную белобрысенькую жену в их шикарной квартире в Хэмпстеде, которая, вероятно, поставила в морозилку свежеприготовленный ужин, потому что ее муж сегодня вечером ужинал где-то вне дома. Интересно, что он ей сказал? «Просто зашел перекусить с коллегами».

На светофоре зажегся красный свет, и я увидела, как Роан переходит Финчли-роуд, пробегая сквозь просвет в дорожной пробке. Перейдя улицу, он вытащил свой телефон и, без сомнения, написал своей тощей жене эсэмэску: «Я уже иду домой!»

Начинало темнеть. Небо сделалось светло-лиловым, и машины уже включили фары. Я проголодалась и знала, что Аарон приготовит на ужин что-нибудь вкусное. Какая-то часть меня хотела пойти домой, бросить тяжелый рюкзак с книгами и, сидя перед телевизором, полакомиться чем-нибудь. Другая часть меня хотела узнать, как выглядит Роан Форс, входя к себе домой после того, как поужинал в ресторане с другой женщиной.

Дождавшись, когда красный человечек на светофоре станет зеленым, я перебежала через дорогу и догнала его в тот момент, когда он свернул за угол к каменным ступеням, ведущим вверх по склону крутого холма. Он сунул в уши наушники. Мне было слышно, как он что-то тихонько напевает себе под нос. Он шел быстро, и к тому времени, как мы добрались до его улицы, я запыхалась. Я даже не предполагала, что он в такой хорошей физической форме.

Затем он остановился перед своим домом, достал ключи, открыл дверь и закрыл ее за собой. В его движениях присутствовало нечто барское, как будто он был хозяином большого поместья.

Я стояла возле пустыря, якобы предназначенного под застройку. Он был окружен высокой кирпичной стеной, с которой свисала листва. В стене имелись деревянные ворота. Я заглянула в дыру в этих воротах и увидела огромный участок пустой земли, покрытый щебнем, из которого торчали пучки травы и цветов. Это место выглядело не вполне реальным. Скорее, было похоже на секретный парк или на сказочную страну. Я увидела бывший фундамент большого дома. Участок занимал акр, если не больше. Небо над головой сделалось фиолетово-золотистым. К воротам было приклеено объявление. Похоже, здесь собирались строить многоквартирный дом. Объявление было трехлетней давности. Я надеялась, что здесь никто никогда не будет строить дом, что эта стройка такой и останется, спрятанной от чужих глаз, обрастая слоями земли, все гуще зарастая сорняками.

Я уловила с одной стороны движение. Что-то промелькнуло мимо. Что-то быстрое и блестящее. Лиса. Или лис. Он остановился на миг и уставился на меня. Прямо на меня.

В животе у меня заурчало. Я закинула рюкзак на плечо и зашагала домой.

Однажды утром, через несколько дней после Дня святого Валентина, раздается звонок в дверь. Оуэн ждет, когда Тесси ответит, но, похоже, ее нет дома.

После второго звонка он идет к домофону и здоровается. Откликается женский голос.

– Здравствуйте. Это Оуэн Пик?

– Да. Это я.

– Доброе утро, я – детектив-инспектор Анджела Керри. Мы наводим справки о пропавшем человеке. Могу я попросить вас уделить нам минуту и ответить на несколько вопросов?

– Э-э-э… – Он быстро смотрит на себя в зеркало у входной двери. Он не брился уже три дня, и его волосы остро нуждаются в мытье. Он выглядит ужасно. – Да, извините, конечно. Заходите.

Анджела Керри – коренастая молодая женщина, невысокая, с широкими бедрами и непропорционально маленькими ступнями. У нее светлые, похоже, свои, некрашеные волосы, заплетенные в косу и заправленные сзади в пучок. У нее приятное лицо, на глазах – черная подводка.

За ней стоит такой же молодой человек, констебль Родригес.

– Мы можем войти?

– Э-э-э… – Оуэн оглядывается на открытую дверь квартиры Тесси. Как объяснить, что ему негде присесть в собственном доме, ведь тетя не пускает его в гостиную? – Может, поговорим здесь? – спрашивает Оуэн. Он понимает, что это звучит так, как будто он пытается что-то скрыть. – Это квартира моей тети, – объясняет он. – Она не любит впускать к себе посторонних.

Инспектор Керри вскидывает подбородок, чтобы заглянуть в пространство, видимое в приоткрытую дверь квартиры.

– Нет проблем, – говорит она.

Они устраиваются на скамейке рядом с лестницей, ведущей в две квартиры на верхнем этаже. Скамейка шаткая, она предназначена не для сидения, а для свертков с покупками. Инспектору Керри приходится сидеть, слегка вытянувшись вперед, чтобы не удариться головой о прибитые к стене проволочные почтовые корзины.

– Итак, – начинает она, – мы расследуем исчезновение девушки. Могу я показать вам несколько фотографий?

К голове Оуэна приливает кровь. Он не знает, почему. Он кивает и пытается прикрыть рукой разгоряченные щеки. Инспектор Керри достает из конверта распечатку и передает ему.