Конечно, дедушка и Аарон беспокоились по поводу того, сколько времени я провожу вне дома. Я давала уклончивые ответы, типа мне семнадцать, я почти взрослая, дайте мне немного свободного пространства. Я видела, что Аарон особенно беспокоится обо мне. В какой-то момент он даже сказал:

– Ты как будто чем-то встревожена, Саф. Может, мне стоит связаться с доктором Форсом? (Аарон любил Роана, относился к нему практически благоговейно. Будь у Аарона кепка, он бы ее снял перед ним, что-то в этом роде.)

– Не говори глупости, – сказала я. – Зачем?

– Не знаю, – ответил он. – Может, ты переживаешь из-за экзаменов? Может, в твоей жизни происходит что-то важное? Я имею в виду, у тебя есть… ну, парень?

Я рассмеялась. Парня у меня никогда не было, и я даже представить не могла, что он когда-нибудь появится. Эта часть меня как будто сморщилась и умерла, когда Харрисон Джон сделал со мной то, что он сделал, когда мне было десять лет. Я могла смотреть на мальчиков и видеть красивые глаза, приятное лицо или даже стройное тело, но это никогда не перерастало в чувства. Мне не были нужны ни они сами, ни их внимание.

– Нет, парня у меня нет, – сказала я. – Просто я много гуляю. Проветриваю голову. Ты сам знаешь.

Иногда, если в течение дня у меня бывала свободная минутка, я наблюдала за женой Роана. Если честно, мне было ее жаль. Вот она, в джинсах «Fat Face» и топах с цветочным рисунком, ходит по дому, как робот покупает продукты для всей семьи, взбивает одеяла, заполняет какие-то бумаги, размораживает холодильник, моет полы и все такое прочее, что в моем представлении делают домохозяйки среднего класса. И ради чего? Чтобы муж однажды вошел в дверь и сказал:

– Я кое-кого встретил. Она моложе тебя и красивее, и я хочу заниматься с ней сексом.

И что потом? Что происходит с такой женщиной, у которой какая-то липовая работа и дети вот-вот выпорхнут из дома? Где в конечном итоге окажется Кейт Форс? Я, честно говоря, очень за нее переживала. В самом деле. Ужасно, когда ты знаешь что-то такое, чего не знает кто-то другой. Из-за этого чувствуешь себя отчасти виновным за их незавидное положение.

Затем, ближе к концу лета, а точнее, на следующий день после того, как я получила результаты экзаменов на аттестат о среднем образовании (я получила шесть оценок А и три – A*, если вам интересно), произошла странная вещь.

Был поздний вечер пятницы. Я была у своей подруги Жасмин, пришла поесть купленной навынос еды и послушать музыку. Она собиралась пойти в клуб или куда-то еще в этом роде, а я не хотела идти. Не мое, от слова «совсем». Но мне нравится смотреть, как мои подруги готовятся к походу в клуб, нравится слушать музыку, нравятся куриный тикка и паратха, нравится Жасмин, так что, знаете, я какое-то время у нее зависала.

Я ушла от Жасмин около девяти. На улице уже стемнело, но все еще было тепло, и я решила пойти домой мимо дома Роана. Я не собиралась там торчать, просто хотела пройти мимо, взглянуть одним глазком и пойти дальше домой. К тому моменту я представляла себе, будто я собака или голубь: следую курсом, который приведет меня к дому.

Поскольку я была у Жасмин, то шла с другой стороны, мимо стройплощадки, которая выходит на другую дорогу. Еще до того, как я до нее дошла, мне в нос ударил сильный, тошнотворный запах «травки». Я просунула голову в дырку в листве и оглядела участок. Сначала я ничего не увидела, но потом заметила свет телефона и горящий красный кончик толстой самокрутки. И лицо, мальчишеское лицо. Он был один. И выглядел совсем юным. Он затягивался, и красный кончик «косячка» становился все больше и ярче. Свет в телефоне погас, мальчик его выключил. А потом я увидела, как он оглянулся. Я услышала, как он что-то сказал себе под нос, и увидела, как он сунул руку в карман. И что-то вынул из него, и снова повернулся, издав тот же звук.

И я увидела лису. То есть ли́са. Он на миг замер и посмотрел на мальчишку. Я подумала, что в конце концов лис просто убежит, как и все лисы, которых я встречала на улице. Но этот лис повел себя не так. Он очень медленно, дюйм за дюймом, пополз вперед, низко опустив голову и отведя плечи. Каждые несколько секунд лис оглядывался назад. Но в конце концов он подполз к мальчику. Я слышала, как мальчишка сказал лису: «Добрый вечер, сэр», – и увидела, как он протянул лису какую-то еду. Взяв ее, лис отошел от него на несколько футов, выпустил еду изо рта и медленно и методично стал есть ее с земли. Мальчик протянул ему еще один кусок. Лис вернулся и осторожно взял его.

Затем, вы не поверите, мальчишка дотронулся до головы лиса, и тот его не укусил. Моя челюсть отвисла. Я никогда в жизни не видела ничего подобного. Я сделала фотку: мальчик и лис с ним рядом. Сделала в тот момент, когда лис повернулся и взглянул на мальчика. Почти как верный пес, что преданно смотрит на своего хозяина.

Мальчишка докурил «косячок» и растоптал окурок. Лис услышал вдалеке какой-то звук и побежал прочь. Мальчик поднялся на ноги, взял рюкзак, отряхнул штанины и зад. Я резко отвернулась, чтобы он меня не заметил. Я достала телефон и притворилась, будто просто стою там и просматриваю чат. Вскоре мальчик выглянул из-за листвы, залез на стену и спрыгнул на тротуар. Потом свернул за угол и медленно зашагал к дому Роана. И тогда я поняла, кто это такой. Это сын Роана. Те же длинные худые ноги.

И я подумала: в каждой семье есть паршивая овца, свой темный персонаж. В моей семье это, без сомнения, я. Похоже, я нашла паршивую овцу в семье Роана. У кого этот мальчишка берет «травку»? Почему он курит один на стройке? И как он завел дружбу с лисом? Что это за странности доктора Дулиттла?

Вернувшись домой, я увеличила эту фотку. Она мне понравилась. У мальчишки было хорошее лицо, как и у его отца, но оно еще не до конца сформировалось. На темном, бесцветном фоне фотографии, с торчащей стрижкой, резкими, крупными чертами и серьезным лицом, мальчик как будто перенесся сюда из Викторианской эпохи. Затем я увеличила изображение лиса. Глаза животного были прикованы к мальчику. Свет уличных фонарей отражался лишь от одного белого уса. Какой красавец. И такой спокойный. Такая фотка могла запросто выиграть приз на конкурсе. Я сохранила ее в «избранном».

Затем я положила телефон, закрыла ноутбук и, пока Жасмин направлялась в город, гордо выпятив сиськи, торчащие из топика, и с фляжкой водки в крошечной сумочке, а Роан после работы в пятницу занимался тем, чем обычно, с этой красивой девушкой, доктором философии, словно сошедшей с картины прерафаэлитов, а его сын сидел в своей комнате обкуренный и с карманами, набитыми мясом для лиса, я села на кровать и открыла книгу.

На следующее утро улица Кейт перекрыта. Две патрульные машины припаркованы по диагонали через проезжую часть, их мигалки медленно вращаются, и синий свет рисует узоры на стене ее спальни. Посреди дороги стоит фургон без опознавательных знаков, а у ограждающей ленты двое полицейских в форме говорят людям, чтобы те шли в обход. В доме через дорогу дергаются занавески, через парадные двери выглядывают жильцы в халатах. За спиной Кейт появляется Джорджия.