Ни одна лампа не освещала это изобилие бесполезного. В галерее царил сумрак, дальняя ее часть тонула в темноте. Вексфорд сумел разглядеть какие-то крупные предметы, свисавшие с фальшивых старинных балок под потолком — возможно, то были одежды: платья, платки, — кассовый аппарат на фоне странной пирамиды, состоявшей, казалось, из гротескных войлочных зверушек, да витрину, за мутными стеклами которой просматривались терракотовые маски и фарфоровые настенные вазы.

Пятница, а галерея закрыта. Он подумал, что, возможно, миссис Гарленд закрыла галерею до конца недели из уважения к памяти своей компаньонки Наоми Джонс, погибшей столь страшной смертью. Или просто не нашла в себе сил открыть галерею, потому что слишком потрясена и расстроена. Вексфорд не знал, были они с матерью Дейзи близкими подругами или нет. Но он пришел сюда узнать о визите в Танкред-Хаус, который Джоан совершила или не совершила вечером во вторник.

Если она там была, почему не пришла в полицию? Убийство широко освещалось в прессе, о нем много раз сообщили все газеты и программы новостей. Полиция обращалась за помощью к любому, кто знал хоть что-то о происшествии, кто хоть как-то был связан с Танкред-Хаусом. Если Джоан Гарленд не было там, почему она не расскажет им, по какой причине не приехала?

Где она живет? Дейзи не сказала ему, но выяснить Это будет несложно. Во всяком случае, не над галереей: все три этажа торгового центра были целиком заняты под лавочки, бутики, парикмахерские, большой супермаркет, два ресторана быстрого питания, магазин «Сделай сам», лавку садово-огородного инвентаря и спортзал. Он мог бы позвонить в комнату происшествия и узнать адрес за пару минут, но прямо через дорогу находился кингсмаркэмский почтамт. Вексфорд вошел, обогнул стороной очередь за марками, пенсиями и пособиями, змеей завивавшуюся за спиральной оградой из столбиков и веревок, и попросил официальный список избирателей. Именно так он поступил бы в прежние времена, до пришествия всех этих технологий. Ему нравилось иногда в открытую прибегать к старинным методам.

Избиратели в списке были отсортированы не по фамилиям, а по адресам. В другое время в списке копался бы кто-нибудь из его подчиненных, но сейчас Вексфорд был со списком один на один и потому приступил к поиску сам. В конце концов, ему нужно — очень нужно — как можно скорее узнать, почему Джоан Гарленд закрыла свою галерею и, судя по всему, не открывала ее уже три дня.

Наконец он нашел ее — оказалось, что миссис Гарленд живет всего лишь в двух кварталах от его собственного дома. Дом Джоан Гарленд находился в Брум-Вэйл — несколько более престижном, чем у Вексфорда, районе — и был несколько попросторнее, чем у инспектора. Она жила одна. Так сообщал список. Конечно, из этого списка инспектор не мог узнать, проживает ли с миссис Гарленд кто-то моложе восемнадцати, но это было маловероятно. Вексфорд прошагал обратно к зданию суда, где оставил машину. В наши дни припарковаться в центре города — не такая уж простая задача. Он живо представил себе заметку в «Кингсмаркэмском курьере», написанную молодым талантливым репортером — уж не самим ли Джейсоном Себрайтом? — приметившим, что машина старшего инспектора Вексфорда стоит на двойной сплошной линии, с колесом, схваченным челюстями полицейского зажима.

Дома никого не оказалось. Ни у Джоан Гарленд, ни у ее соседей слева и справа.

В годы его молодости женщину проще всего было найти дома. Но времена изменились. Отчего-то это напомнило ему про Шейлу, и он решительно отмахнулся от такой ассоциации. Он окинул глазами дом, на который прежде ни разу не потрудился взглянуть повнимательнее, хотя сотни раз проезжал мимо. Вполне обычный дом с садом для одного хозяина. Предположительно, четыре спальни и две ванных. Ухоженный, недавно крашенный, рядом с окном на втором этаже прилепилась тарелка спутниковой антенны. Миндальное дерево в палисаднике уже начало набирать цвет.

Он поразмыслил секунду-другую и зашагал в обход дома.

Дом выглядел закрытым, но в это время года он и должен так выглядеть, никто не распахивает окон ранней весной. Инспектор заглянул в кухонное окно. Внутри было прибрано, только несколько вымытых тарелок сохли в сушилке.

Вернувшись к парадным дверям, он поглядел через замочную скважину в воротах гаража. В гараже была машина, только он не смог рассмотреть толком, какая. Сквозь крохотное окошко справа от входной двери рассмотрел газеты и пару писем на коврике. Может быть, все это — сегодняшняя почта? Нет, там лежат две «Дейли Мэйл» — одна рядом с ковриком на полу, другая наполовину прикрытая коричневым конвертом. От третьей газеты был виден только угол страницы с частью фотографии. Вексфорд выгнул шею, пытаясь увидеть ее название. На фотографии была снятая в полный рост принцесса Уэльская.

На обратном пути в Танкред-Хаус Вексфорд затормозил у газетного киоска. Как он и предполагал, фотография принцессы Уэльской была в свежем номере «Дейли Мэйл». Таким образом, с тех пор, как Джоан Гарленд была дома в последний раз, ей доставили три номера газеты. Выходит, ее нет с вечера вторника.

— Габбитас мог быть в том лесу вечером во вторник, а мог и не быть, — сказал Барри Вайн в своей неторопливой и бесстрастной манере. — В том месте, где он был или говорит, что был, я собрал только такие свидетельства, сэр, какие мы называем шаткими. Тот лес находится на земле, принадлежащей землевладельцу, у которого пять сотен акров. Кое-где он завел там «естественное хозяйство», как он это называет, — скот просто бродит, где вздумается, если вы представляете, о чем я. А кое-где насадил новые леса и получил от правительства сколько-то компенсации, которую они платят за то, что ты не пашешь свои земли и не выращиваешь урожай… В общем, дело в том, что от леса, где Габбитас, как он говорит, работал, на несколько миль в округе ничего нет. Добрых две мили по просеке в самую чащу, просто край земли — ни жилья, ни дыма не увидишь, сарая — и то поблизости не найдешь. Всю жизнь жил в деревне, но и подумать не мог бы, что в окрестностях Лондона такое еще может быть… То, чем он там занимался, называют расчисткой. Если бы речь шла не о деревьях, а о розах, это была бы подрезка. Он кое-что там сделал, это точно. И вполне очевидно, что он там был — мы сравнили след протектора с шинами его «лендровера». Но был ли он там именно во вторник — тут, сэр, бабушка надвое сказала. Вексфорд кивнул.

— Барри, я хочу, чтобы ты отправился в Кингсмаркэм и нашел миссис Гарленд, Джоан Гарленд. Когда ты ее не найдешь — а я думаю, ты ее не найдешь, — попробуй выяснить, куда она уехала, и вообще все ее перемещения начиная с вечера вторника. Возьми кого-нибудь в помощь, хотя бы Карен. Гарленд живет в Брум-Вэйл, Дом 15, она хозяйка одного из этих китчевых магазинчиков в центре. Посмотри, на месте ли ее машина, опроси соседей.

— Сэр?

Вексфорд поднял брови.

— Что такое китчевый магазинчик?

Вайн произнес это, выделив первое слово, как говорят «книжный магазин».

— Уверен, я должен знать — просто выскочило из головы.

Отчего-то это напомнило Вексфорду о тех далеких временах, когда его дед управлял скобяной лавкой и однажды приказал ленивому мальчишке-помощнику пойти купить смазки для локтей, и тот послушно отправился. Вайн, однако, не был ни ленивым, ни глупым. De mortuis в сторону, Вайн был на голову выше бедняги Мартина. И вместо того чтобы рассказывать байку про мальчишку, Вексфорд просто объяснил значение слова, которое употребил.