Но я помешаю планам Виталия Владимировича и преподнесу ему сюрприз, о котором он пока не догадывается. Чтобы было сподручней, я попросила доброго дядьку из поселка подбросить меня до набережной, где была оставлена моя бежевая «девяточка».

Машина, по счастью, стояла все там же, не обворованная и даже не поврежденная, что весьма странно для такого бойкого места, как тарасовская набережная. Сев в авто, я вставила ключ в замок зажигания и рванула по уже известному мне адресу, чтобы «обрадовать» Виталия Владимировича своим чудесным освобождением.

Приехав к дому алкашей, я не увидела ни машины Остапчука, ни каких-либо других автомобилей, что немного встревожило меня. Неужели я опоздала и Остапчук уже успел провернуть свое дельце?

Оставив машину во дворе, я едва ли не бегом помчалась к двери дома. Еще только войдя в подъезд, я услышала громкие голоса и раздавшееся вслед за этим пьяное пение. Кажется, гуляли на втором этаже, как раз в той самой квартире, куда я и держала путь.

На всякий случай приготовив свой «макаров», я стала подниматься по ступенькам. Я оказалась права — шум доносился из уже знакомой мне квартиры. Дверь была приоткрыта, и я вошла, не постучавшись.

Запах, ударивший мне в нос, заставил сморщиться. Сегодня здесь воняло еще хуже, чем в прошлый мой визит. Теперь к «аромату» сивухи примешивался еще и специфический запах аммиака, а также пота.

В квартире было «весело». Стоял самый разгар дня, а гулянка тут уже шла вовсю. Хозяева принимали гостей — таких же любителей выпить, как и сами. Войдя в коридор, я заглянула в единственную комнату, где за столом расположилась вся честная компания.

Мое появление не осталось незамеченным. Присутствующие сразу, как по команде, повернули головы в мою сторону, а та самая женщина, которая в прошлый раз встречала нас с Остапчуком, поднялась из-за стола и сказала:

— Здра-а-асте… Проходи.

— Да нет, спасибо, — растерялась было я, но потом кивнула женщине. — Пойдемте выйдем, надо поговорить.

— А чего ж выпить не хочешь? — изумилась хозяйка, но из-за стола все же стала выбираться. — Ну, пойдем, выйдем, коль надо. А чего стряслось-то?

Женщина, хоть и находилась уже в состоянии изрядного подпития, как оказалось, узнала меня. Она припомнила, что на днях я приходила к ней с Виталием Владимировичем, и спросила, икнув:

— Чего? Виталик прислал?

— Нет. Я по другому поводу. Вы квартиру продаете?

— Ну, да, — согласилась тетка. — Так ты ж сама знаешь… продаем… То есть меняем на меньшую.

— А документы уже подписали?

— Нет еще, — снова икнув, ответила женщина и вытерла тыльной стороной ладони рот. — Вариантов пока не нашли. Я думала, тебе понравилась квартира. Или нет? — Она приблизила свое лицо к моему и заглянула в глаза. На меня пахнуло таким смрадом, что я с трудом подавила рвотный позыв.

— Нет, — отстранилась я от хозяйки. — У меня уже есть другой вариант.

— А что ж наша не понравилась? — пристала ко мне баба.

— По какому поводу праздник? — перевела я разговор на другую тему.

— Виталик денег дал, — сказала женщина довольно. — Чтоб паспорт поменяла. У меня еще старый…

— Так, значит, вы сегодня ничего не оформляете? — переспросила я.

— Не-ет, — покачала головой хозяйка. — Ничего. Виталик сказал, что как только найдет покупателей, то сразу же скажет, чтобы мы документы начали готовить.

— Понятно, — проговорила я и поспешила поскорее убраться из смрадной загаженной квартиры, несмотря на рьяные уговоры хозяйки остаться и принять немного на грудь.

Выйдя на улицу, я жадно вдохнула свежего воздуха. Сев в машину, закурила и задумалась. Я была уверена, что Остапчук сегодня намерен предпринять какие-то серьезные действия, и именно с этой целью устранил меня. Но если квартиру алкашей пока не продают и документы не оформляют, то почему же меня похитили?

Может быть, преступники сегодня решили поживиться квартирой Евдокии Панкратьевны? Ведь ее жилье продать можно гораздо проще и быстрее — квартира в хорошем состоянии, не то что та халупа. Да и искать старушку никто не будет, в то время как здесь могут поднять бучу собутыльники хозяев, если те внезапно исчезнут.

Пришедшая мысль подтолкнула меня к действиям. Так какого же черта я сижу тут и раздумываю? А вдруг Остапчук в это самое время убивает одинокую беззащитную пенсионерку, которой и помочь-то некому? Я выбросила сигарету и пулей вылетела со двора.

Ехать было недалеко, и в считаные минуты я прибыла к дому Евдокии Панкратьевны. Машину оставила на улице и помчалась во двор.

В тенистом дворе стояла послеполуденная тишина, как это обычно бывает в разгар лета. Но мне эта тишина показалась зловещей. Я рывком открыла дверь в подъезд и тут же наткнулась на женщину, выходившую во двор. Ойкнув, она отстранилась и подняла взгляд на меня. Я тоже мельком взглянула на женщину и сразу же узнала ее. Это была соседка Евдокии Панкратьевны, та самая, с которой я разговаривала, когда вернулась в квартиру старушки одна.

Женщина тоже признала меня и удивленно воскликнула:

— Ой, здрасте! Это опять вы! К бабе Дусе?

Я молча кивнула, слегка растерявшись.

— Да. Она дома?

— Дома, дома. К ней как раз только что медсестра пришла.

— Медсестра? Она что, плохо себя чувствует? — Сейчас мне казалось подозрительным абсолютно все.

— Да нет, — махнула словоохотливая соседка рукой. — Старенькая ведь она уже. Здоровья нет. А тут вот из собеса прислали к ней медсестру. Тот самый мужчина побеспокоился, что по поводу ремонта к ней приходит, — принялась рассказывать соседка. — Так вот к ней теперь сестра ходит каждый день и уколы делает. Все бесплатно, — радостно добавила женщина.

— Уколы? — Мысли мои завертелись волчком, как только я услышала новости о медсестре. Я невежливо отстранила женщину, загородившую проход, и, перескакивая через ступеньки, взлетела на этаж.

Надавив на кнопку звонка, я на всякий случай толкнула дверь, не слишком рассчитывая, что Евдокия Панкратьевна услышит звонок. Дверь, к моему удивлению, оказалась не заперта, и я беспрепятственно проникла в квартиру.

Как только я вошла, мне навстречу из комнаты вышла молоденькая пухлая девушка в белом топе и длинной пестрой юбке. В руках она держала шприц, очевидно, намереваясь сделать несчастной старушке укол.

Увидев меня, девица растерялась и спросила:

— А вы к кому?

— Я к Евдокии Панкратьевне, — уверенно произнесла я, прикрывая за собой дверь и делая шаг в коридор. — А вы кто?

— Я? Медсестра… — неуверенно, в отличие от меня, проговорила девушка, косясь на дверь комнаты.

Хозяйки не было видно, может, она и звонка моего не слышала. А может, уже и в живых ее нет — полезли в голову нехорошие мысли.