Я не знала, о ком она говорит, и имени подружки толком не разобрала, но на всякий случай поддакнула. Судя по тону, с которым Соко рассказывала, она думала, что я знаю, о ком идёт речь, видимо потому, что про эту девочку она мне уже рассказывала.

Мы подошли к месту, где дорога разветвлялась на три дорожки.

— Мама, в какую сторону пойдём? — спросила Соко. — Если по этой дорожке, придём к Анди, если по этой — можем булочек купить…

— Давай по третьей… — Я указала на дорожку, ведущую к средней школе.

Соко согласилась.

Анди — так зовут собаку. Она всё время сидит на цепи возле гаража, под навесом, обвитым цветами глицинии. Не могу понять, каким образом Соко удалось выяснить, что эту собаку зовут Анди.

•

Вернувшись домой, мы с мамой вместе позавтракали. Потом маме надо было идти на работу в бар. «Хару» — бар, где она работает, открыт и днём, поэтому в выходные её нет дома начиная с обеда.

Вот мамин график на неделю:

Понедельник: в баре выходной. Утром одно занятие по фортепиано.

Вторник: с 16.00 — работа в «Хару».

Среда: утром — два занятия, с 16.00 — работа в «Хару».

Четверг: с 16.00 — работа в «Хару».

Пятница: с 16.00 — работа в «Хару».

Суббота: с обеда — работа в «Хару».

Воскресенье: утром — прогулка со мной. С обеда — работа в «Хару».

Теперь, по её словам, у неё прибавится учеников. Наверное, она собирается поставить занятия с новенькими на утро в четверг и пятницу.

Для неё очень важна работа. Сигареты, кофе и шоколад — это её источник питания. Работа — основа стабильности. Папа — это то, что её поддерживает и заставляет жить. Я — мамина радость и её самое драгоценное сокровище. Так она сама утверждает.

Сегодня мама надела юбку в горошек, которая мне особенно на ней нравится. Белый горошек на тёмно-синем фоне. Белая блузка, красная помада. Наверное, странно мне говорить так про свою маму, ведь я же её дочь, но когда она идёт на работу, она очень красиво выглядит. Ещё бы не приводила с собой с работы всяких типов, типа директора бара «Цумики»…

— Ну, что ты на меня смотришь, Соко? — спросила мама, глядя на меня через зеркало.

— Да ничего, собирайся… — ответила я, навалившись на стену.

Я очень люблю смотреть, когда она приводит себя в порядок и собирается на работу.

Что касается ужина, то каждый вечер я ем в «Хару». Я ем еду не из ресторанного меню, а ту, что мама специально для меня готовит. Она очень щепетильно относится к моему питанию. Каждый раз, когда я из школы приношу меню на месяц, внимательно его изучает.

Как бы там ни было, похоже, что маму вполне устраивает наша жизнь на новом месте. Вернее, условия, необходимые для нашей нормальной жизни, её удовлетворяют. Мама спокойно относится к чему-то новому.

— Ну, я пошла, — сказала она, улыбаясь.

— Счастливо! — Я тоже ответила с улыбкой. Всё так же навалившись на стену.

— Пойдёшь ко мне, смотри, не попади в то время, когда у нас много посетителей, в воскресенье в кафе всегда много народу, — сказала мама, обуваясь в коридоре.

Хоть мне и не видно, но я знаю, что она надела изящные босоножки с блёстками на ремешках. К этой юбке она всегда надевает эти босоножки.

— Да я знаю, мам!

— Ну, я пошла, — ещё раз сказала мама, и, обернувшись, посмотрела на меня.

— Пока, мамочка! — ещё раз попрощалась я.

Тогда она решительно открыла дверь. Дверь открылась и сразу закрылась…

Воскресный день. В доме, выкрашенном белой краской, «как в сказках о маленьких девочках», я осталась совершенно одна.

В нашем баре «Хару» лето — самая доходная пора. По выходным дням постоянно заходят люди, приехавшие кататься на яхтах. Кроме них, частые посетители — пары, которых манит в эти места солнце и море, семьи, отдыхающие на пляже, шумные студенческие компании, от которых веет энергией молодости.

В баре есть фортепиано, но я никогда на нём не играю. Очень редко, поздно вечером, и то если в баре сидит какой-нибудь хорошо знакомый давнишний посетитель и если есть соответствующее настроение, на фортепиано играет жена хозяина бара. Её зовут Сатико, она всё время носит рубашки в клетку. — Ёко-сан, ну сыграйте что-нибудь, — несколько раз просили меня, но каждый раз я отказывалась. Профессионалу нельзя играть там, где за исполнение не платят. Когда-то давно так научил меня Момои. Супруги — хозяева бара — очень приятные добрые люди, они сделали для меня много хорошего, но из-за такого, по их мнению, пустяка — не сыграть хотя бы один раз на пианино! — наверное, считают меня упрямой.

— Соко, что читаешь? — спросила мою дочку Сатико. Уже одиннадцатый час, и посетители разошлись. Соко, доев ужин, сидела в сторонке одна и читала книгу.

— «Разные люди», — прочитала название книги Соко.

Перейдя в среднюю школу, моя девочка сильно вытянулась и всё больше стала походить на настоящую девушку. На прошлой неделе она коротко постриглась, и её тоненькая шея теперь сильно бросается в глаза.

— Она вырастет очень красивой девушкой! — сказал Момои, когда Соко родилась. Хотя Соко в тот момент была совсем крошечным младенцем.

— Да разве сейчас можно такое определить?! — ответила я тогда ему. Он очень серьёзно посмотрел на меня и произнёс:

— Мы её вырастим красивой. Красивыми не становятся сами, красивыми девочек воспитывают родители.

На дворе стояла зима. Мы с Момои пили чай в кабинете. Это была небольшая комната, очень уютная, где всё было устроено по его вкусу. Тогда я уже для себя решила, что в скором времени уйду от Момои. Он тоже знал о моём решении. Мы много раз говорили о наших отношениях, и тем для обсуждения больше не осталось. Мне кажется, что Момои в тот момент пытался меня удержать.

— Если ты останешься здесь, Соко непременно вырастет красивой девочкой! — продолжал он. — По крайней мере, я не буду посягать на её свободу.

Свобода… Несвобода… Иногда я думаю об этом. С детства я всё время хотела свободы. Даже не просто хотела… Свобода для меня была такой же жизненно необходимой вещью, как сон и еда. За свою свободу я ссорилась и дралась. В её поисках я убегала из дома. Но свобода и несвобода, оказывается, так схожи между собой, что иногда я перестаю ощущать разницу. Ощущает ли Соко сейчас свою несвободу?

— Смотри, осталось лаймовое мороженое. Доешь перед уходом? — спросила Сатико. Я покачала головой: «нет».

— А Соко будет? — снова предложила хозяйка.