И вот теперь Константин Иванович смотрел то на картину, то на спящую Розу, и думал «за жизнь». Между тем банкет был окончен, и Мельтишевский, которого ждал шофер, разбудил уставшую Розу и любезно предложил подвезти ее домой. По дороге Роза, расслабленная вином, горько жаловалась на несчастную жизнь Константину Ивановичу, повествуя про свою несбыточную мечту, про удачливую сестру, кастрюли, ненавистный пылесос, тряпки и родную деревню с домом, крыша которого течет, и починить ее некому. Роза была ровесницей младшей дочери Мельтишевского, и что-то по-отечески теплое ощутил он к этой провинциальной девочке. «Маленькая дурочка, – думал он, – если вытянуть тебя из такого болота, то ты-то и будешь благодарна мне всю жизнь!»

«Старенький дурачок, – думала жизнь, ласково глядя на умиленного Мельтишевского, – ничему-то я тебя так и не научила!» Впрочем, в оправдание Константина Ивановича можно заметить, что он вовсе не был одинок в своих заблуждениях, и что его заблуждение сродни другому, схожему и очень распространенному среди мужчин: многие представители сильного пола смертельно боятся связать жизнь с красивой женщиной. Они полагают, что красивая легко найдет другого. А страшненькая будет благодарна за выпавшую ей честь и сохранит верность до гробовой доски. Увы вам, господа хорошие, отнюдь! Есть женщины верные и благодарные, и есть другие. И если они другие, то никакое уродство и никакое болото не заставит их быть вам верными и благодарными. Напротив, они сочтут, что сделали вам честь, осчастливив своим присутствием. И, дорвавшись до недоступных ранее удовольствий, пустятся во все тяжкие. И даже не думайте их запирать или приставлять к ним охрану – вам успеют наставить завидные по своей ветвистости рога по дороге к мусоропроводу и обратно.

Но не будем о грустном и вернемся к нашим героям. Не утомляя любезного читателя лишними подробностями конфетно-букетного периода, просто поставим его в известность, что свадьба Розы из совхоза и банкира Мельтишевского состоялась через полтора месяца. Итак, ГОРЬКО!!!

В кабинете продюсера Киркишевского проходило совещание. Стареющий молодожен Мельтишевский раскошелился, и проект «Розали» был «запущен в производство». По просьбе восходящей звезды звукорежиссером при ней был назначен Илья Покатушкин (студия «Покатилья», помните?). Кроме Кирияка и Ильи в кабинете находился стилист-визажист Паша Зверский.

– Я правильно понял, что это все, на что способна девица, при всем вашем усердии? – обратился Кирияк к Илье, прослушав простенькую песенку в Розином исполнении, заштопанную-перештопанную, разглаженную и переглаженную Покатушкиным.

– Вы поняли абсолютно правильно, Кирияк Адрианович, – отвечал Илья. – Вы даже не представляете, как выглядит истоШник звука в оригинале, без обработки.

– Весьма печально, – парировал Киркишевский. – Весьма. Получается более чем обычно. Что будем выделять в необычное?

– Пришло в голову снять клип, где она лезет на дерево, распугивает поющих птиц и орет сама, и можно без обработки.

– Очень оригинально, Паша. Какие еще будут предложения?

– Без обработки «ни-ни». Вы это не слышали, а я слышал. Там лихо, – возразил Илья. – Мне кажется, лучше всего ей могут подойти заводные песенки для дискотек. За счет запоминающихся ритмов и коротких фраз будет вовсе не так ужасно. А из шепота, медвежьего рева и лошадиного ржанья я слабаю что-нибудь среднеарифметическое, похожее на голос. Фальшь зачищу.

– А ты внешность не учитываешь? Допустим, хореографы научат ее нескольким несложным движениям, а отплясывать будет подтанцовка. Но она совсем не тянет на заводную куклу. У бульдога и носорога имидж разный. И какая она нафиг Розали? Дульсинея Тамбовская ей бы подошло куда лучше, – Паша посмотрел на босса, ища поддержки, но Киркишевский внимательно слушал дискуссию двух молодых людей и вступать в нее пока что не собирался.

– Ну и что может исполнить Дульсинея Тамбовская? Испанские серенады с переходом на вой товарища волка? Она же двух нот спеть не может. Я не в состоянии изобразить из этого «Му-му» Иосифа Кобзона. И никто не сможет, будьте уверены. Ей нужен вокалист, хореограф и время. А она хочет залезть на Эверест в пляжных тапочках, и как можно быстрее.

– А это в наших интересах, господа, – наконец вступил в разговор Киркишевский. – У девицы и так гонор немереный, а как только крутить начнем, так вообще крышу снесет. Нажрется амбицилина, достанет мужа, и пошлет ее денежный дед куда подальше. Не исключаю подобного исхода, так что надо ковать железо, пока ее оплачивают. Можем не успеть. Хореографа и вокалиста я назначу, но начинать надо сейчас. Паша, слышу много возражений и ни одного предложения.

– Кирияк Адрианыч, я согласен с Ильей. Что-то серьезное она не споет, и правильно спрятать ее за хитом, компенсируя шепот мелодией и ритмом. На дискотеках это пройдет. Но в плане клипов с ее внешними данными это не вяжется никак. Разве только если сделать ей «смоки-айз», разноперый ирокез, кожаную накидку и рваные джинсы? Но смотреться все равно будет карикатурно. Бабенка красивая, в общем, стиль ретро бы подошел. Но мелодии ретро они с Ильей не вытянут, насколько я понял. Если уж дискотечную попсу, то внешне можно схохмить, а заодно и выделить необычное из обычного. Например, стиль «Социальный маньяк» сейчас очень даже востребован. Ну одеть ее в акваланг, в костюм зайчика с ластами и прорезями в непредсказуемых местах, в ночнушку, посадить на цепь у дуба вместо ученого Кота. Нарядить в русалку. Облако в штанах – замечательный типаж: сам мутный, и звезды закрыл. Ну, короче, какой-нибудь культЮр-мультЮр, разбавленный «Привозом».

– Да, у каждой крыши свой стиль езды. Но «социальный маньяк» не подходит. Она статична. В ней нет ни харизмы, ни чувства юмора, ни каких-либо других чувств, кроме патологических амбиций. Она амеба. Но ведь и искусство у нас искусственное – не сама же она поет, а Илья из ее хрипа лабает гаммы. Да и мало у нас таких, что ли? Если начинка дрянь, то надо ее продать в самой шикарной упаковке. Вот и думайте, как упакуем и под каким соусом подадим, – Киркишевский оглядел собеседников и продолжил, – работайте. Возьмите композиторов, хореографа, вокалистку и клипмейстеров. Подберите репертуар, приведите ее в надлежащий вид, а я договорюсь с клубами, диджеями и на радио, чтобы эту дуру крутили. А заодно с телевизионщиками, чтобы она почаще мылилась во всяких программах для домохозяек и учила их готовить по типу «В случае избыточной воды каша будет жидкой», пусть примелькается. Делайте из нее хоть астроляпис лазурный, разлюли-малиновый ярко-фиолетовый, хоть цветочек аленький, главное, чтобы это было вкусно, без рвотного эффекта и карикатур. И не затягивайте.

Прошел год. Страна танцевала под песенки Розали, а домохозяйки учились готовить по ее советам блюда, которые и так умеет готовить почти каждый ребенок. За это время успели смениться и вокалисты, и хореографы – обучению Роза не поддавалась. Случай был тяжелый, но не единственный, и Паша с Ильей справлялись с задачей вполне успешно. Розу одевали то в кожаные костюмы, то в джинсовку, то в купальник, то в мантию. На голове красовался то ирокез, то каре, то корона. Ее сажали в эффектные позы, и она открывала рот, а на фоне менялись шикарные пейзажи морей, лесов, городов, полей, джунглей, зверей и так далее. Иногда танцевали люди.