Шведской полицией он был задержан, и ему вручили железнодорожный билет, чтобы доехать до сборного лагеря. Однако на вокзале Крильбо за деньги, которые были зашиты у него в шляпе, он попросил одного шведа купить ему билет до Стокгольма. Денег хватило даже на спальный вагон. Чувствовал он себя усталым и измученным. Как только поезд тронулся, Бьёрн разделся, чтобы умыться и немного освежиться, куртку небрежно бросил на диван. Она действительно выглядела как «сделанная в Англии». Неудивительно, что немецкий солдат принял его за англичанина. По какому-то неясному внутреннему побуждению он решил осмотреть ее внимательно, не отдавая себе отчет, почему не сделал этого раньше. И вдруг невольно сел: на внутренней стороне кармана была пришита полоска материи, на которой виднелась надпись: «Бьёрн Рёрхольт», фамилия портного на Зеквил-стрит и дата — декабрь 1941 года.

В пятницу, 8 мая, Рёрхольт оказался в Лейхарсе в Шотландии.

Уинстон Черчилль расхаживал по комнате для совещаний на Даунинг-стрит, 10, взад и вперед, поглядывая время от времени на длинный зеленый стол, окруженный двадцатью четырьмя кожаными креслами, за которым имел обыкновение собирать министров, начальников штабов, генералов и адмиралов.

У него было отвратительное настроение. 10 марта он был вынужден в письменной форме указать лорду Червилю, чтобы тот отдал распоряжение прекратить разбазаривание хлеба. Люди стали кормить им свиней и кур. Скандал! А газеты вмешивались в вопросы стратегии и требовали оккупации Медвежьего острова и Шпицбергена. Была ли еще такая страна, которая столь открыто демонстрировала бы противнику свои слабости и намерения? Господам редакторам необходимо обязательно обсуждать тематику своих статей с генералом Лоусоном,[30]прежде чем их публиковать. Видимо, следует собрать в ближайшее время издателей крупнейших газет и как следует намылить им головы!

Более же всего британский премьер-министр был раздосадован положением дел с «Тирпицем». Какие только разговоры не велись об этом корабле! А что происходит? Да ничего! Нет даже малейших положительных результатов. Первый лорд адмиралтейства даже не ответил на его, Черчилля, письмо от 13 марта. А ведь он запрашивал, не перенял ли адмирал Филипс тактику «Тирпица», прикрывшись дымовой завесой.

Большую опасность по-прежнему представляли подводные лодки. Но разве можно было сравнить их с крупными судами — линейными кораблями, находившимися в засаде в Тронхеймс-фьорде? Они могут нанести существенные потери, если обнаружат конвой, следующий в Россию, и при этом его охрана не сможет ничего поделать.

Черчиллю только что сообщили, что линейный корабль «Король Георг V» столкнулся с эсминцем «Панджаби», и тот затонул. Глубинные бомбы, находившиеся на нем, от столкновения взорвались, в результате чего «Георг V» получил столь тяжелые повреждения, что потерял маневренность.

То, что «Тирпиц» находился в Норвегии, вынуждало командование королевского военно-морского флота выделять для защиты конвоев крупные морские силы, которые не всегда имелись в достаточном количестве, поскольку необходимо было обеспечивать еще и Атлантику…

«Мы делаем все, что только можем, и даже больше! Если бы нашим самолетам удалось сбросить на „Тирпиц“ хотя бы парочку бомб, но не получилось… Ни одного попадания! Надо, стало быть, применить нечто более эффективное. Я все же достану этот „Тирпиц!“» — думал премьер-министр.

Уинстон Черчилль так придавил окурок своей сигары в пепельнице, словно это был немецкий линейный корабль.

В то время, как Черчилль с яростью и огорчением думал о «Тирпице», Рёрхольт, освободившись от забот, довольный результатами своей работы в Тронхейме, сидел в ресторане небольшой гостиницы в Черинг-Кроссе и наслаждался завтраком. Он уже довольно долго не ел столько жареного картофеля и яиц с беконом. Управившись с едой, он раскрыл небольшой дневник, который постоянно носил с собой, и записал под датой 12 мая 1942 года:

«Позавтракал великолепно».

Вечером того же дня он прошел мимо местного вокзала, где было множество офицеров всех рангов и национальностей, а также девушек в военной форме, и направился в «Савой».

Там в маленькой комнате его ожидали офицеры адмиралтейства в гражданской одежде, среди которых были Деннис и Тауэрс. Представившись, как это принято, и обменявшись приветствиями, норвежец рассказал собравшимся о своем пребывании в Тронхейме, подробно описав атмосферу, царившую в городе.

— Могут ли маленькие подводные лодки войти во фьорд? — спросил его неожиданно один из офицеров.

— В сам фьорд могут. Там, правда, имеются минные заграждения, но о них, я полагаю, вы знаете. Сети при входе во фьорд не поставлены, в противном случае я увидел бы их из крепости Агден… Но выйти затем из фьорда практически невозможно.

Когда был подан кофе, беседа продолжилась. При расставании один из офицеров сказал как бы между прочим:

— Сэр Дадли Паунд положил на ваш счет в банке сто фунтов, как вам и обещал, лейтенант Рёрхольт.

— Сэр Дадли Паунд… первый лорд адмиралтейства?

— Да, ведь именно с ним вы разговаривали в январе. Вы об этом не знали? Вы наверняка с ним еще встретитесь.

Офицер оказался прав. Несколько позже сэр Дадли Паунд наградил Рёрхольта орденом «За заслуги».

Дадли Паунд постоянно занимался «Тирпицем», врагом номер один. Этот вопрос он часто обсуждал с начальником штаба флота вице-адмиралом Генри Муром, а также с контр-адмиралом Клодом Берри, командующим подводными силами. Каждый высказывал собственные взгляды на дальнейшие поступки применительно к ранее разработанному плану. Вначале следовало использовать наездников на торпедах. Если их удар результата не даст, тогда подводные лодки-малютки.

В середине июня 1942 года Клод Берри пригласил к себе коменданта лорда Эшборна и сказал ему:

— Прошу вас, Эшборн, зайти в управление специальных операций. Там спросите Чарльза Хембро или генерал-майора Габбинса, сможете ли вы принять участие в разработке плана нападения на «Тирпиц», который в настоящее время находится в Фаэттен-фьорде на 61°33′ северной широты и 10°58′ восточной долготы. Мы применим торпеды, которые будут доставлены в тот район, скажем, рыбачьим куттером. Полковник Уилсон[31]из норвежского отдела этого управления свяжется с участниками движения Сопротивления в Тронхейме и уточнит детали.

В тот же день полковник Уилсон, человек с невысоким положением, обладавший, однако, безграничной энергией и служебным рвением, ведший свою собственную тайную войну, взялся за разработку плана нападения. Через лорда Эшборна он поддерживал контакты с офицерами адмиралтейства, с которыми постоянно советовался. В осуществление своего проекта он вовлек и организацию участников движения Сопротивления в Тронхейме «Лерхе» («Жаворонок»), которую возглавлял Хельгезен.