Сталин усмехнулся, ему Артузов доложил о разговоре с журналистом, фраза про то, что инициатива имеет инициатора вождю понравилась. В конце-то, почему не Кольцов? Подвести к Троцкому профессионального ликвидатора будет намного сложнее, намного. От Миши никто такого не ждёт. Вот и отлично! А если этот пророк хренов не вернётся из этой поездки, значит мы его и на том свете найдём! Иосиф Виссарионович словил себя на мысли, что разговор с Кольцовым вызывал в нём чувство какого-то напряжения, неприятное чувство, всё идёт вроде как надо, но тут появляется человек, который говорит, что ему «приснилось» КАК надо. И самое паршивое то, что он оказывается в каких-то делах прав! Правда, Сталин играл по-честному, там лежал еще один конверт, который он обязался вскрыть в начале апреля. Там были описаны события в СССР, которые произойдут, если ничего кардинально не измениться. Тоже из снов Михаила Кольцова. Еще одна Вера Павловна на голову русской революции. Но вот ощущение того, что, если наглый журналюга погибнет, так сразу же станет легче, никак вождя не покидало. Может быть, поэтому и предложена ему была эта очень опасная миссия? Впрочем, идея-то была не Сталина, а Артузова, надо отдать Артуру Христиановичу должное, человек с фантазией и способный посмотреть на проблему под очень интересным углом.

И тут же Сталин вспомнил свой разговор с Акуловым.

Иван Алексеевич был проверенным товарищем, который всегда поддерживал линию Сталина. Член президиума ЦКК, оргбюро партии, первый заместитель Менжинского. Противовес Ягоде. Иосиф Виссарионович Акулову верил. Это был честный и принципиальный товарищ. И вождь думал о том, как сделать из Акулова более серьезный противовес даже не Ягоде, а самой системе ОГПУ, которая начала забирать себе слишком много власти.

— Иван Алексеевич! Есть тебе важное задание. Очень важное. И такое же секретное. Ни Менжинский, ни, тем более, Ягода про него знать не должны, ни слухом, ни духом. Вообще.

— Понял, товарищ Сталин. Сделаю.

— У меня был такой Михаил Кольцов, он же Миша Фридлянд. Мне нужно знать о нём всё. Но сделать это надо очень-очень аккуратно. Он не должен и почувствовать слежки. Но жизнь его перетрясти, не по дням, так по месяцам. Всё интересное, что не укладывается в обычные рамки — фиксировать. И никаких активных действий не предпринимать. Изучать на расстоянии.

— Ясно.

— Привлеки для этого людей, не связанных ни с Коминтерном, ни с ОГПУ. Есть у тебя такие?

— Немного есть, товарищ Сталин. Подумаю, кого привлечь. Тут нужен профессионал. Думаю, возьму из бывших.

— Хм… Точно из бывших?

— Ну, если понадобиться какую-то акцию провести в отношении объекта, так лучше из них.

— Тоже верно. Журналиста работать очень аккуратно. Но и энергично. Время не ждёт.

— Всё понял, товарищ Сталин.

— И вот что, Иван Алексеевич! Думаю я тебя вскоре из ОГПУ забрать.

Акулов вздрогнул. Такого он от вождя не ожидал.

— Нам надо поднимать уровень социалистической законности. Никаких внесудебных арестов. Никаких расправ с инакомыслящими силами органов следствия. Ты сам сигнализировал, что такое состояние дел неприемлемо. И я с тобой согласен. Надо разделить органы следствия, судебные инстанции и органы наказания. И они не должны быть одним целым. Потому что возникнет такой соблазн: больше дел состряпать, больше врагов народа выловить. Дай таким «работникам» волю, они весь народ во враги народа запишут! Только чтобы очередной орден себе на грудь и должность повыше и власти побольше! И так быть не должно. Значит что? Нам нужен надзирающий за законностью орган. Прокуратура Советского Союза. Подумай над этим, предложения свои напиши, как сделать лучше нашу, рабочекрестьянскую, советскую прокуратуру. И как сделать так, чтобы она была лучше прокуратуры буржуазной! Тебе задача партии понятна? Готовься стать первым прокурором СССР. Больше поручить это некому.

— Понял, буду работать.

— Я жду по прокуратуре предложений через две недели. Справишься? И если считаешь, что нужно, привлекай к этой работе любых специалистов. Даю тебе такое разрешение. Да!

Власть — это поиск постоянных компромиссов. Сейчас надо настроиться на то, что разговор в Политбюро пойдет очень сложный. Мыслимое ли дело — ликвидировать Ленинский Рабкрин! Опять будут лаять, опять будут сопротивляться, объявлять наследство Ильича священным, как будто кому-то нужен инертный орган, непонятно чем занимающийся. И тут мысли его вернулись к тому, что надо всё-таки иметь свою собственную информационную службу, именно что свою собственную… Хм, а ведь золото и драгоценности Романовых, собранные товарищем Свердловым, чем не финансовая основа маленькой такой секретной организации, о создании которой и следа не будет, потому что деньги на ее содержание пойдут из вот этого фонда (на первое время). Кто знает об этих деньгах? Молотов и Ворошилов? Эти будут молчать. Но кого же назначить ее руководителем? Кого?

* * *

Дом на Набережной. Квартира Михаила Кольцова

12 марта 1932 года

Сразу после разговора с Артузовым у меня в голове начал созревать план, нет, даже так ПЛАН. И помог мне в этом Миша (Кольцов). Точнее, мои знания о его делах и биографии. В тридцать втором он тайно, под чужим именем, выехал в Европу. Целью его был Париж — он хотел взять интервью у генерала Миллера, ставшего вместо Кутепова руководителем РОВСа (российского общевойскового союза) — организации остатков Белой армии за границей. Михаил в Париже Миллера не застал, провел беседу с начальником Первого отдела, фактически руководителем РОВСа, генералом Павлом Николаевичем Шатиловым, бывшего в свое время начальником штаба у барона Врангеля. Напишет об этом статью «В логове зверя». Резонанс будет сумасшедший. Миша возьмёт напарником француза-фоторепортера, изобразит французского же журналиста и проведёт весьма непростое интервью, которое напечатает с очень жесткими и даже издевательскими комментариями. Впрочем, кроме этого, он в Париже опустит и какую-то эмигрантскую газетку: напишет в неё письмо о тяжелом положении в Советском Союзе, это письмо опубликуют. Ну а потом Миша и выдаст! И красиво выдаст! Так, что эта газета навсегда перейдёт в категорию «жёлтой прессы», недостойной внимания серьезного читателя. Да, всё-таки Кольцов с Артузовым где-то родственные души!

Так. Пишем о поездке в Париж, как об основной цели моей загранкомандировки. Почему через Стамбул? А почему через Стамбул? Или Анкару? А если сказать Троцкому, что я становлюсь ИО редактора «Правды»? Или главредом? Почему именно я? Кому я так близок? Группе Луначарского! Это две разные группы в сфере влияния на русскую революцию Троцкий — американская группа, Луначарский — британская… И разные